Не храните деньги в сейфе

– Не думаю. – Беркутов все еще держал в руках бутылку с водой и фирменный пакет. – А от еды вы зря отказываетесь. Вам тут еще не один час сидеть. Хотите ощутить на себе все прелести заточения? Что ж, я не возражаю. Я даже помогу вам вжиться в роль. Руки у вас связаны, ноги тоже. Устроим небольшую проверку на выносливость. Я оставлю свои подношения здесь, на верхней ступеньке лестницы, и уйду. Сумеете добраться и воспользоваться – ваше счастье. Нет – проблема тоже ваша. Я же умываю руки.

– Чего вы в конце концов добиваетесь? Вы ведь должны понимать, что рано или поздно меня хватятся. И когда начнут искать, вы – первый, на кого падет подозрение.

– Скоро это не будет иметь значения, – ответил Беркутов. – Скоро все ваши попытки упрятать меня за решетку отойдут на задний план по сравнению с жаждой, голодом и немеющими мышцами. Вот тогда вам станет не до меня. Вы можете здесь умереть, вы хоть это понимаете?

– Почему вас это так беспокоит? – равнодушно спросил Гуров. – Это я должен волноваться, но уж никак не вы. Или боитесь, что смерть полковника полиции не сойдет вам с рук? Чего вы добиваетесь? Надеетесь, что сможете выторговать себе какие-то послабления? Об этом можете забыть. Я не торгуюсь с преступниками, даже в том случае, если все козыри у них на руках.

– Это мы еще посмотрим, – вспыхнул Беркутов. – Сейчас вы хорохоритесь, но что станет с вами через десять часов? А через тридцать? Да вы готовы будете пойти на любую сделку, лишь бы избавиться от веревок. И за мой королевский подарок в виде булки с котлетой и бутылки минеральной воды вы дадите любые обещания. Начиная с гарантий моей неприкосновенности и заканчивая обещанием взять всю вину за случившееся на себя!

Гуров видел, что Беркутов не на шутку разозлился. Этого он не хотел, видимо, просто увлекся собственными эмоциями. Нет, настраивать Беркутова против себя не в его интересах. Поддерживать боевой настрой и держать в относительном страхе – это одно, а разозлить до такой степени, чтобы он начал совершать необдуманные поступки, – совсем другое.

– Ладно, мы оба погорячились. Забудем об этом, – миролюбиво произнес он. – Я уверен, должен быть какой-то выход, который устроит нас обоих. Понимаю, я застал вас врасплох, заставив тем самым действовать необдуманно. Вы растерялись и решились на похищение, но ведь вы не преступник! Зачем вам губить себя?

– Оставьте свои попытки влезть мне в душу, – устало проговорил Беркутов. – Все зашло слишком далеко, чтобы закончиться хорошо. По крайней мере, не для нас обоих. Я себя подставлять не стану. Вам придется сидеть здесь до тех пор, пока я не окажусь в таком месте, где вашим друзьям-полицейским меня не достать. Как скоро это произойдет, я не знаю. А вот выйдете ли вы из этой передряги живым и здоровым, зависит от вашего благоразумия. Я не хочу причинять вам вред. Я даже принес вам еду и питье. Вы же отказываетесь от всего этого. Зачем? В этом нет никакого смысла.

– Вы не правы. Еще не поздно отказаться от задуманного. Вам необязательно идти с повинной в полицию. Отпустите меня, и я забуду о похищении. Поймать мы вас все равно поймаем, но тогда вам не придется отвечать за похищение, а возможно, и за преднамеренное убийство. – Гуров не оставлял попыток достучаться до Беркутова.

– Вы можете гарантировать, что не станете меня преследовать? – скептически скривил тот губы. – Что-то мне подсказывает, что этого не будет. Или я не прав?

Гуров вынужден был промолчать. Пообещать неприкосновенность он не мог, несмотря на крайние обстоятельства, и Беркутов верно истолковал его молчание.

– Значит, все останется так, как сложилось, – заметил он. – Больше нам говорить не о чем.

– Развяжите хотя бы руки, – попросил Лев.

– Чтобы вы набросились на меня и попытались сбежать? Нет, это в мои планы не входит, – невесело рассмеялся Беркутов.

– Тогда хотя бы оставьте свет. В темноте еда наверняка привлечет сюда крыс, – сделал очередную попытку Гуров. – В сельской местности всегда много крыс.

– Кто вам сказал, что мы в сельской местности? Думаете, я стал бы заморачиваться вашей перевозкой? Ничего подобного, – выдавил из себя Беркутов, но голос его при этом предательски дрогнул. – Все, вы мне надоели. Не хотите воспользоваться предложением, оставайтесь без воды. Если умрете от обезвоживания, винить за это можете свое упрямство.

Он развернулся, выключил свет и скрылся за дверью. На этот раз Гуров явственно услышал лязг засова и удаляющиеся шаги.

Некоторое время после ухода Беркутова Лев просто сидел, не думая ни о чем. Наслаждался тишиной. Постепенно оцепенение, охватившее его, начало спадать. Мысли вернулись к тому, на чем остановились, прерванные внезапным появлением Беркутова.