Не хочу быть полководцем

Но это я так думал поначалу – насчет ожидания. Едва только все сундуки перетаскали обратно в наш рабочий кабинет, разложили все свитки по стеллажным полочкам да еще притащили уйму карт, как закипела работа, и мне уже стало ни до чего и ни до кого.

Я даже подьячих особо не напрягал, потому что чуял – объяснять бесполезно. Не потянут они систематизацию. Я-то представляю, какой она должна быть, а для них это темный лес, так что проку не выйдет. Ухлопаю кучу времени на пояснения, а они все равно сделают не так, как мне надо. Нет уж.

И я самолично чуть ли не каждую ночь напролет ползал по картам и рисовал схемы. Воротынский не говорил ни слова. Изредка зайдет, деликатно посмотрит на нарисованные мною квадратики, стрелки, кружочки, вздохнет и тихонько, сам для себя, уважительно пробурчит: «Вона он какой – сво-о-од».

Уходил бесшумно. Я как-то глянул вслед и глазам не поверил. Мать честная! Это ж он на цыпочках, чтоб подковками каблуков не греметь. Ну ничего себе!

За все это время я, можно сказать, ни разу не высунул носа на улицу – так усердно вкалывал. Хотя нет, одно исключение было – это когда меня, робея и поминутно извиняясь, навестил старинный знакомый и бывший, хоть и фиктивный, холоп Андрюха.

По счастью, обоз из костромских вотчин Годунова, с которым приехал Апостол, прибыл в Москву уже после пожара. Получив вольную – Борис честно держал слово, – Андрюха недолго думая решил податься… в священники. Признаться, слышать об этом мне было немного удивительно, но если разобраться, то ничего диковинного – парень давно тяготел к этой стезе. К тому же с грамотеями на Руси по нынешним временам изрядный дефицит, а за то время, что он провел у Годуновых, Андрюха не терял времени даром, сумев не только освежить прежние знания, но и изрядно их приумножить. Сейчас Апостол мог бегло читать псалтырь и благодаря хорошей памяти назубок усвоил все молитвы, которые ему только доводилось слышать во время богослужений и исполнять, стоя в хоре певчих.

Но особенно он гордился тем, что занималась с ним сама Ирина – Годунов и тут не солгал. Бойкая девчонка от нечего делать по ходу игр с младшим Висковатым занялась обучением Андрюхи письму и чтению. В кои веки Апостол слегка сплутовал и, когда Ирина спросила, умеет ли он читать, не стал отвечать утвердительно, а неопределенно пожал плечами. Ожидавшая отрицательный ответ Иришка восприняла его так, как она предполагала, и… приступила к занятиям. Поначалу ей было в забаву, но потом понравилось ощущать себя эдакой строгой учительницей и иметь послушного, а вдобавок весьма смышленого ученика.

«Наверняка его будет распирать от гордости лет через пятнадцать, когда юная проказница из веселой девчонки превратится в красавицу-царевну, а затем и царицу всея Руси Ирину Федоровну», – мелькнуло у меня в голове, но я промолчал, лишь улыбнулся.

Вдохновленный этим негласным поощрением Андрюха ударился в рассуждения о своих радужных перспективах, в которых, по его уверениям, Апостолу явственно светил чин диакона, а там и священника. Это не раз подтверждал и священник церкви Ильи-пророка, где Андрюха ныне подвизался в качестве прислужника. Правда, до этого еще ждать и ждать, но исключительно из-за недостатка лет. Дело в том, что минимальный возраст кандидата должен быть не менее двадцати пяти лет, а для рукоположения в священнический сан – не менее тридцати.

– А если в монахи? – поинтересовался я. – Там-то можно пролезть еще выше – в архимандриты, епископы, а то и в митрополиты. Да и начинать можно уже сейчас, не дожидаясь, пока стукнет четвертак.

– Паленый сказывал, что непотребство в монастырях в изобилии, – степенно возразил Апостол. – Брехал, конечно, но, ежели хоть десятая часть поведанного им истина, мне там делать нечего.

– Монастырь монастырю рознь, – философски заметил я. – Можно через знающих людей подобрать какой-нибудь приличный. Помочь?

Андрюха смущенно умолк, потупился и тихонько пояснил:

– Я и сам поначалу туда хотел, да потом заглянул к пирожнице, коя мне жисть спасла. Ночевать-то негде было, вот и напросился, ну и… грех попутал…

– Делов-то, – пренебрежительно усмехнулся я, еще не поняв до конца все глубины проблемы. – Ты покайся, сын Лебедев, и бог простит – он всех прощает.

– Каялся, – торопливо заверил меня Апостол, разрумянившись от волнения еще сильнее. – Я с того времени кажное утро каюсь, а опосля… – И осекся, жалобно глядя на меня.

М-да-а, кажется, тут гораздо серьезнее, чем я предполагал поначалу. Ну с Глафирой все понятно – бойкая вдова не хочет упускать выгодную партию, а вот Андрюха по неопытности, похоже, просто влетел или…

– Я уж и в послушники было ушел. Цельных три дни в монастыре плоть многогрешную умерщвлял, а потом… – Он, не договорив, обреченно махнул рукой.

– Снова к ней подался? – уточнил я.

– Ага, – кивнул он и вновь потупился, буркнув: – Бесы искушают.

– А может, это любовь? – возразил я. – Тогда бесы тут ни при чем.