Не искушай меня

Его слова выбили меня из колеи. Нашла ли я подтекст там, где его не было? Или он специально сообщал то, что я должна была выяснить?

Полагаю все же последнее.

Вдруг он опустил взгляд, и я удивилась уязвимости, мелькнувшей на его лице.

— Я, правда, надеюсь, что ты права, — сказал он мягко, и я не знала, кому предназначалось это замечание — ему или мне.

Наклонив голову, я внимательно рассматривала его. Казалось, что он задумался, и я гадала, что его так сильно беспокоило.

Я любопытна, когда речь идет о нем. Из-за него стало невозможно не быть такой. Он явно сложный человек с непростым прошлым. Я одновременно заинтригована и раздражена тем, что заинтригована.

Потому что есть определенная черта, которую мне не следует пересекать. Так почему же, встретив этого парня, мне стало тяжело помнить о границах?

Макс нахмурился и открыл рот, но затем снова закрыл его. После этого он посмотрел на меня, и я заметила, как выражение его лица стало бесстрастным. Все признаки открытости исчезли.

— По крайней мере, мне нравится вид. Взглядом он целенаправленно прошелся вверх и вниз по моему телу и насмешливо приподнял бровь. Он нервно улыбался, пока пытался быть соблазнительным. Все спокойствие, которое я чувствовала, было растоптано подавляющим желание закричать ему в лицо.

Его желание усилить мою неловкость было намеренным. Будто он уверенно ставил нас на ту почву, где ему было комфортнее.

— Это не совсем уместно, — заметила я, раздраженная тем, какой разочарованной себя чувствовала. Потому что я уже упустила неуловимого, беззащитного Макса, которого видела всего несколько секунд назад.

Потому что тот Макс казался реальным.

Этот Макс был совершенно другим.

Но кто на самом деле знает, какая сторона человека настоящая?

Черт, может быть ни одна из них, и настоящего Макса я еще не встретила.

Но одно было точно: я не имею права хотеть увлечься никакой из его личностей. Он в группе, которой я помогаю с реабилитацией. Между нами должны быть только профессиональные отношения. Я должна придерживаться кодекса поведения, который так важен и необходим. Нет места для серого. Только белое и черное. Правильное и не правильное.

Промежуточных зон быть не может, особенно между мной и мужчиной, который, как я инстинктивно предполагаю, является проблемой — мужчиной, который несет с собой целую кучу неприятностей; мужчиной, который, как мне кажется, является худшей разновидностью катастрофы.

Я поправила сумку с книгами на своем плече и переступила с ноги на ногу.

— Тебе лучше вернуться к покраске. Было приятно тебя увидеть, — сказала я, обманывая сквозь зубы. Наша встреча была далеко не приятной.

Сбивающей с толку, будет более подходящим описанием.

Макс снова улыбнулся, и на этот раз более искренне. Он присел на землю и сорвал бледно-фиолетовую астру с клумбы кампуса. Поднялся на ноги и протянул ее мне. Я нерешительно взяла ее, встретившись с его взглядом и пытаясь понять его мотивы.

— Это просто цветок, Обри. Не ищи скрытый смысл, — издевался он, его глаза смеялись над моей подозрительностью.

Мой подбородок задран, плечи напряжены, спина прямая, когда наши с Максом взгляды встретились в последний раз.

— Спасибо, — произнесла я. Прочистила горло, которое стало странно напряженным. — Увидимся позже.

Мое сердце грохотало в груди, пока мы стояли там, снова глядя друг на друга. Казалось, в его взгляде можно прочесть тысячи сообщений, если бы только я свободно владела речью Макса.

— Ага, увидимся в группе на следующей неделе, — ответил он, подбирая защитную ткань.

Я махнула ему рукой и пошла в направлении противоположном тому, откуда пришла, забывая о походе в общий блок. Мне просто хотелось вернуться в святилище своей квартиры.

Только покинув кампус, я посмотрела на цветок и поняла, что крепко зажала его в кулаке. Я медленно распрямила пальцы, и поврежденные лепестки осыпались на землю.

Глава 6

Обри

— Девон хочет сегодня снова пойти в «Манию», — сказала Рене, заходя в мою спальню. Она не прошла вглубь комнаты, оставшись неловко стоять у двери, будто не была уверена, что имеет право здесь находиться.

Было время, когда она, нисколько не задумываясь, врывалась и садилась на мою кровать. Если я жаловалась, что мне надо делать домашнюю работу, она бросала в меня подушку, и затем пыталась убедить пойти выпить с ней.

Мы отправлялись куда-нибудь, и Рене напивалась. А я исполняла роль трезвого водителя, но меня это не волновало, потому что мне было весело. Потому что такими были отношения между мной и Рене. Такими были мы.

Сейчас она стоит в моей комнате, будто никогда раньше не была здесь. Не смотрит мне в глаза, но при этом ее ярко-рыжие волосы идеально уложены, макияж чересчур яркий, а наряд явно продуман и спланирован. Это не та девушка, которая приглашала всю футбольную команду в нашу квартиру на игру в покер на раздевание.

Глаза Рене мертвы, уголки губ опущены, и она выглядит непривычно… пустой.

— Что? — спросила я, прищурив глаза.