Не иные, но другие

- Зур. Мое время дорого стоит, и я не привык им разбрасываться. Я могу еще подождать, но каждая минут ожидания обойдется вам, скажем…, - я не знал местных расценок, но вспомнив о таможенной пошлине при въезде на Сарту – решил, что эта цифра будет сейчас уместна, - в 100 гаков!

- Святой! А ты не оборзел?

- Тогда уважаемый Зур Га я вынужден распрощаться.

Мы стали надевать на голову шлемы, одновременно готовясь активировать силовую защиту, чтобы прикрыть и Герду, но главарь вдруг решил не дать нам этого сделать. Он схватил ближайшего к себе Сергея за руку и зло прошипел:

- Никуда вы не уйдете, пока я не разрешу…

По напрягшемуся лицу друга я понял, что он пытается вырвать свою конечность, но не может этого сделать. Видимо дар силы имелся и у местного авторитета. Но я хорошо знал Пищугина – оставлять просто так наглеца безнаказанным, он не стал бы. Отложив шлем на стол, он совершенно спокойно второй рукой взялся за руку главаря и с ехидной улыбкой, поинтересовался?

- А тебя, щенок разве не учили вежливо обходиться со старшими, как по возрасту, так и по званию?

Зур не понял предупреждения. По его эмоциям я считывал упоение властью и силой, но неожиданно лицо главаря стало изменяться. Глазки забегали, кожа на щеках покраснела, он разжал свою ладонь, но теперь уже Серега крепко держал противника за конечность, с ухмылкой заявляя:

- Вот ты уже попал на первые сто гаков. Платить сразу будешь или желаешь продлить удовольствие?

Я сообразил, что мой товарищ использует свой новый дар – умение нагревать предметы, но я не мог понять, почему Зур не может выдернуть конечность? Если он обладает немыслимой силой, то почему её не использует? Бросив взгляд на Мелихова, я понял, что тот аналогично принимает участие в этом спектакле. Используя дар телекинеза, он давит на руку Зура и не дает главарю сойти с места. Неожиданно я заметил, что рука бандита все же оказалась сильнее Лехиного таланта. Зная, что Мелихов мог оперировать предметами весом более двухсот килограмм, я удивился силе Зура. Но одержать перевес над нами я не мог себе позволить, поэтому аналогично стал «давить» на противника уже своим даром телекинеза. Рука главаря застыла на месте, а через мгновение стала опускаться вниз. В воздухе резко запахло жареным, да и заметный дымок от хвата Сергея легкой струйкой поднимался наверх. Зур не выдержал жара и нашего давления. Заорав от боли и обиды, он упал перед нами на колени. Естественно такого надругательства над боссом – его шестерки не могли себе позволить. Телохранители, выхватывая из-под одежды стволы, кинулись было к нам, но Герда предупредительным выстрелом из плазменной винтовки, выжгла перед ними в полу приличную дыру. Наведя оружие на парней, она спокойно заметила:

- Не нужно влезать в беседу, когда старшие разговаривают.

Зур визжал уже как резонная свинья, когда Сергей отпустил захват. Я заметил, что Пищугин прожег бандиту руку почти до кости, но мне совершенно не было жаль подонка, торгующего людьми. Мы с Лешкой аналогично перестали давить на авторитета. Серега же демонстративно подняв вверх совершенно чистую ладошку, подул на нее, как бы сдувая пепел и вновь обратился к главарю:

- Итак… с тебя уже двести гаков. Продлевать удовольствие будешь или мы пошли?

Зур стонал, перехватив обожжённую конечность чуть повыше места ожога. Он молчал, но эмоции ненависти, обиды и злобы буквально окутали нашу группу. Его прилюдно унизили, а такой позор, по его мнению, карался только смертью. Поэтому мы не питали никаких оптимистических иллюзий о том, какая встреча нам уготована при выходе. И даже его шипение вслед, что - «нам всем не жить», восприняли как пожелание спокойной ночи.

Надев на голову шлемы и предупредив Баринова, что готовы к выходу, - мы под защитными куполами совершенно спокойно вышли на улицу…

… Через пять минут после уходя иномирян, нанося заживляющие мази на руку компаньона и перебинтовывая конечность, хозяин заведения Шаац увидел, что через входную дверь к нему в зал ввалился обожжённый человек, от одежды и противогаза которого остались одни ошметки. Остатки волос на окровавленном с обгорелой коростой лице, страшная ругань и сыпавшиеся на голову Шааца и Зура проклятия не давали понять – чей это боец. Совершенно бесцеремонно он, отбросив оплавленный автомат на пол, подошел к барной стойке и выхватив одну из дорогих бутылок с крепкой выпивкой, жадно присосался к горлышку. Ополовинив сосуд одним махом, он обвел глазами почти пустое помещение и заметив сидевших за столом хозяина заведения и главаря, пошатываясь направился к ним, «выдавая в эфир» - самые изощренные ругательства в сторону своего бывшего руководства.