Не Господь Бог

Все в офисе знали этот рингтон. Вика не отличалась хорошим вкусом, особенно когда дело касалось упоминания ее имени.

– Она тут?! Подслушивала? Где она? Подлая шлюшка!

Катя распахнула двери шкафа-купе и на неё выпал труп бухгалтерши. Могла с той же вероятностью распахнуть дверь туалета, там бы её встретил труп Юли. Викин труп тут был вчера, детка. Ты слишком поздно пришла. Но лучше бы ты вовсе не приходила.

Дима сорвал с шеи галстук, намотал его на руку и шагнул к жене.

В жарких песках далекой дружественной страны всё было готово к апробации газопровода. Всё уже давно управлялось кнопками, но для журналистов решено было отвернуть по старинке вентиль. Всё было идеально организовано, пришла пора разрезать красную ленточку, кто-то из журналистов заметил, что до сих пор нет официальных представителей от Росгаза, ни главного, ни помощника. Им объяснили, что те наблюдают за торжеством с вертолёта.

Ленточку разрезали. Вентиль отвернули. И прогремел взрыв.

Корзуновы, старший и младший, наблюдали сверху из иллюминаторов, как вырвался огнедышащий дракон, как разлетелись куски бетона, как забегали муравьями машинки и люди внизу.

Через три минуты на всех лентах иностранных информагентств появились сообщения о ЧП. По предварительным данным, причиной стал скачок давления, возникший из-за ввода в эксплуатацию некачественного оборудования.

Спустя двадцать минут официальные уполномоченные лица дали комментарии о том, что обвинение в халатности будет предъявлено самому главному, молодому и неопытному руководителю, который, согласно своим расчетам, удешевил строительство, ему и ответ нести.

Власов своей вины не отрицал. Твёрдо заверил, если бы он оставался на своём посту, если бы не поддались моде на модернизации и оптимизации, за которые платят дважды, этого бы никогда не произошло. Сэкономили. Эх. Нельзя молодёжь, жадных, наглых, подпускать к такого рода проектам. Все уяснили урок? Все. Виновные будут наказаны. Власов возвращается. Всё вернется на круги своя.

Главные не те, кто на экране, главные – за ним.

К высотке на Лахте съезжались и ФСБ, и СКП, и СМИ. У всех возникли вопросы к Дмитрию Алексеевичу. Но увы, когда вошли в кабинет главы Росгаза, Ушакова там не застали. Зато застали полузадушенную беременную жену. Дима слишком спешил. Затем – задушенных полностью бухгалтершу и секретаршу. Ещё одной интересной находкой стал телефон Савельева с записью ДТП.

«Ниву» нашли двумя часами раньше бомжи. Машина с трупом никому не была нужна. Спустя ещё полчаса нашли братскую могилу Ивашкина, Егорова, Савельева и Виктории. Пакеты лопнули при падении. Дождь не прибил венки, наоборот, обнажил тела со всей очевидностью.

Когда на носилках вынесли беременную супругу Ушакова, оставлявшую за собой алый след, избавлявший её от хирургического аборта, все взгляды обратились на Елену Андреевну Прокофьеву. Она первой сообщила о том, что Ушаков перешёл черту. Но ей, увы, никто не поверил. Теперь все ждали от неё ответа:

– Где сейчас может быть этот убийца-псих? Он ведь вооружен и очень опасен.

Личный психолог лучше всех должна знать своего пациента. Это прозвучало саркастически. Психолог, выпустившая на волю больного маньяка. Лена это и сама знала. Она могла бы сказать, сколько убийц-маньяков за всю историю смотрели в глаза полицейским и продолжали убивать, но она приняла за всех всю вину на себя.

В старой квартире Димы не было. Зато были улики. Покидая квартиру, Лена не могла избавиться от навязчивого запаха духов покойной Инны Петровны. Халата и тапочек в ванной не было.

Все взгляды вновь обратились к Лене.

– Он у мамы. На кладбище. Больше ему идти некуда, – сказала она.

Когда Мичурина выпустили, он с удивлением узнал, что его жена на спецоперации. Запрет приезжать туда он воспринял как сигнал к действию.

Кладбище оцепили. Да, Лена была права. Дима стоял у могилы матери, в руках у него был пистолет. Как знать, скольких он положит при задержании. Терять ему было уже нечего.

Приезд Мичурина переключил внимание полицейских. Лена воспользовалась этим, вырвалась и побежала к Диме. Она хотела, чтобы он застрелил её. Избавил от чувства вины. Но он этого не сделает. Пусть помучается.

Дима вылил на Лену всю свою обиду: он принял её за мать, она влюбила его в себя, она стала для него всем и потом отвергла, как мать. Как же он ненавидит женщин, они как самки богомолов, сжирают всех лиц мужского рода, кто попадается на пути.

Дима совсем обезумел. Но в самый последний миг, когда он увидел снайпера, и осознал, что это действительно конец, на миг он стал таким, каким пришёл к Лене, уязвимым, мальчишкой. Он признался в самом страшном для него преступлении.

– Мать не сама отравилась газом. Я ей помог. Она не хотела умирать, она хотела, чтобы я мучился от рака вместе с ней.

Он попросил Лену не хоронить его с матерью, хоть после смерти вырваться. Лена пообещала.

Лена протянула результат экспертизы.

– Дима, твой дед насиловал мать. Он твой отец. Был инцест. Это сказывается. Ты болен.

Дима рассмеялся и взъерошил волосы.

– Я ещё и выродок. Это уж слишком… Меня в больничку положат?