Не горюй!

Чего же он ждал? Что вдоль дороги из дублинского аэропорта будут стоять восхищенные туземцы, размахивая флагами? Духового оркестра и красной ковровой дорожки? Что я встречу его в дверях в прозрачном неглиже и хрипловато скажу: «Добро пожаловать домой, дорогой!»?

Честно, я ничего не могла понять. И не знала, что ему сказать. Создавалось впечатление, что он дуется. Как будто хочет, чтобы я сказала ему что-нибудь вроде: «Не глупи, Джеймс, разумеется, все тебе рады».

Но Джеймс никогда не дуется. Он слишком для этого взрослый. И ни один человек в трезвом уме не мог рассчитывать, что я встречу его с распростертыми объятиями.

Но что же мне сказать?

— Жаль, что ты так думаешь, Джеймс, — робко произнесла я. — Если я или моя семья каким-то образом проявили себя негостеприимно, я могу только извиниться.

Разумеется, я ничего подобного не имела в виду. Если моя семья действительно его чем-то обидела, если, например, Хелен строила ему рожи из окна второго этажа, делала неприличные жесты или показала ему задницу, то я ее персонально вознагражу.

И хотя я давилась этими вежливыми словами, я прежде всего думала о Кейт.

Ничто бы не доставило мне большего удовольствия, чем заявить Джеймсу, что никто в этом доме ему не рад, но это было бы равносильно членовредительству. Я не хотела, чтобы Кейт росла без отца, так что мне приходилось за это расплачиваться, уверяя Джеймса в том, что никто против его присутствия не возражает.

— Ну, тогда я заеду? — недовольным голосом спросил он.

Нет, что с ним такое? Он ведет себя как капризный ребенок, а это так не похоже на него!

— Слушай, Джеймс, — мягко сказала я, — я не хочу, чтобы ты сюда приходил, если тебе здесь неуютно. Может быть, нам лучше встретиться в городе?

Джеймс довольно долго переваривал мое предложение.

— Ладно, — холодно согласился он. — Мы можем пойти куда-нибудь ужинать.

— Звучит привлекательно, — пробормотала я.

— Все равно мне надо где-то есть, — грубо добавил он. — Так что можешь пойти со мной.

— Ты всегда умел уговорить кого угодно, — заметила я, с трудом притворяясь, что улыбаюсь. Но мне вдруг стало очень грустно.

Мы договорились встретиться в половине восьмого в ресторане в центре города.

Подготовка к вечернему выходу была еще более тщательной, чем к утренней встрече. Естественно, мне хотелось выглядеть красивой. К тому же я не возражала и против сексуального вида.

Джеймсу всегда нравились мои ноги, особенно когда я надевала туфли на высоких каблуках. Мы тогда были почти одного роста. Поэтому я и надела туфли с самыми высокими каблуками, самое короткое платье — черное, разумеется — и самую прозрачную пару колготок, какие только удалось найти.

Мне повезло, что я только накануне побрила ноги. Когда собиралась заняться любовью с Адамом. Но об этом потом.

Я не пожалела косметики.

— Побольше туши! — советовала стоящая за моей спиной Хелен. — Погуще положи тонального крема.

Поскольку наши скромные утренние усилия желаемого результата не принесли, теперь мы старались вовсю. Я красилась с такой же тщательностью, когда шла на первое свидание с Джеймсом. А теперь я прихорашивалась, чтобы выглядеть красивой на финальной встрече, завершающей наш брак…

Все впустую!

Неудавшийся брак можно описать как кучу потраченной зря косметики. Забудьте смех, забудьте ссоры, забудьте секс, забудьте ревность. Но снимите шляпу и минуту помолчите перед шеренгой безвестных тюбиков с тональным кремом, тушью для ресниц, карандашей для подведения глаз, румян и помады, которые погибли, чтобы все это было возможно. И погибли зря.

Я взглянула на себя в зеркало и решила, что выгляжу неплохо. Высокая, стройная, почти что элегантная. Ничего даже отдаленно напоминающего арбуз.

— Господи, — сказала Хелен, качая головой с неприкрытым восхищением. — Взгляни на себя. Подумать только, совсем недавно ты была толстой старой стервой.

Ничего себе комплимент!

— Забери волосы наверх, — предложила Хелен.

— Не могу, они слишком короткие, — возразила я.

— Ничего подобного, — заявила она, подошла ко мне и собрала волосы на затылке.

Черт возьми, она оказалась права. Видимо, за два месяца, пока я не обращала на них внимания, волосы подросли.

— Надо же! — обрадовалась я. — У меня в последний раз были длинные волосы в шестнадцать лет.

Хелен занялась заколками, пока я, как помешанная, улыбалась своему отражению в зеркале.

— Джеймс расстроится, — сказала я. — Пожалеет, что не может заполучить такую красотку. Как только я появлюсь в дверях, он упадет на колени и будет уговаривать меня вернуться.

Мои прекрасные фантазии насчет пускающего слюни Джеймса прервал резкий голос Хелен:

— Что ты сделала со своими ушами?

— А что такое?

— Они коричневого цвета.

— Ой, это краска. Ее теперь не отмоешь. Наверное, лучше опустить волосы, чтобы не было видно ушей, — с грустью сказала я. Я как-то быстро привыкла к своему изысканному виду.

— Нет, мы что-нибудь придумаем, — сверкнула глазами Хелен. — Сиди смирно!

Она вышла и через минуту вернулась с Анной, которая при виде меня присвистнула, огромным куском ваты и бутылкой скипидара.