Не горюй!

Но тут Кейт начала требовать, чтобы ее накормили, так что я вылезла из постели и оделась, едва не споткнувшись о валяющиеся на полу вещи. Потом мы вместе с Кейт спустились вниз.

Там продолжался спор.

Анна, мама и Хелен сидели за столом, заваленным мусором, оставшимся после завтрака, — пакетами из-под каши, чайными пакетиками, пакетами из-под молока и грязной посудой.

Мама с Хелен громко спорили. Анна туманно улыбалась и крутила в руках неизвестно откуда взявшуюся незабудку.

— Понятия не имею, где зеленый шарф и перчатки! — горячо утверждала мама.

— Но я же оставила их на холодильнике, — возражала Хелен. — Что ты с ними сделала?

— Ну. если бы ты не клала их на холодильник, а положила туда, где им место, сейчас бы ты знала, где их найти, — отвечала мама.

— Холодильник — как раз самое подходящее место, — заявила Хелен. — Я туда всегда все кладу.

— С добрым утром, — приветливо поздоровалась я.

Они меня полностью проигнорировали.

По непонятной причине дверь во двор была распахнута, и оттуда дул настоящий сибирский ветер. Дичь какая-то. Ведь в доме маленький ребенок. Да мы все простудимся и умрем!

Я быстро прошла к двери и, держа Кейт одной рукой, другой исхитрилась закрыть и запереть дверь.

— Зря ты это сделала, — мрачно заметила Анна.

Я удивленно взглянула на нее и решила вывести из транса (слишком рано даже для Анны).

— Почему? — спокойно спросила я. — Или Богородица накажет меня за то, что я закрыла ей доступ в нашу кухню?

— Нет, — ответила Анна, глядя на меня так, будто я совсем свихнулась.

Тут за дверью послышалась какая-то возня и бормотание: кто-то пришел в раздражение, обнаружив дверь закрытой.

Замечательный язык для Богородицы, доложу я вам!

Анна вздохнула, встала и открыла дверь.

В дверях стоял отец, которого почти не было видно из-за огромной охапки выстиранного белья.

— Кто закрыл эту проклятую дверь? — прокричал он сквозь груду джинсов и свитеров. — А, это твоих рук дело! — прошипел он, обращаясь к бедняжке Анне, которая стояла, положив руку на дверную ручку.

— Нет, папа, это я закрыла, — поспешно вмешалась я, а то нижняя губа Анны уже начала дрожать и она была готова расплакаться. — Нам было холодно, — попыталась я объяснить, когда отец направил на меня свой гневный взгляд. — Не потому, что я хотела оставить тебя снаружи.

Господи, что за компания невротиков! В сравнении с остальными членами моей семьи я была просто образцом нормальной женщины.

— Ясно, — сказал папа и швырнул охапку белья на стол, не обратив внимания на грязь и мусор. — Что из этого тебе нужно?

— Ох, Хелен, почему ты такая вредная? — вздохнула мама. — У тебя полная комната одежды, но тебе требуется именно та вещь, которая либо стирается, либо сушится.

Хелен по-кошачьи улыбнулась. Ей нравилось, когда говорили, что она вредная. Тогда она чувствовала свою власть.

Выбрав из кучи одежды на столе несколько предметов, она протянула их отцу.

— И что мне с ними прикажешь делать? — изумленно спросил он.

— Но их надо погладить! — не менее изумленно сказала Хелен.

— Погладить? — удивился отец. — Кто же, по-твоему, их должен гладить? Я?

— Ты ведь не собираешься послать меня в Белфаст в мятых шмотках? — возмущенно спросила Хелен. — Я не могу ходить по Белфасту и выглядеть как бомжиха. Они решат, что все католики неряхи и грязнули.

— Правильно, так оно и есть! — закричал папа, выставив вперед руки, словно защищаясь от ее страстного воззвания.

Бедняга! У него не было ни малейшего шанса.

Все понемногу успокоились, начали жевать тосты, запивая их кофе, и беседовать — хотя назвать это беседой можно было лишь с натяжкой.

— Догадайтесь, с кем я буду жить в Белфасте? — нараспев спросила Хелен.

Я хорошо знала этот ее невинный тон и сразу заподозрила неладное.

— С кем? — спросила Айна.

— С протестанткой! — таинственно сообщила Хелен.

Мама продолжала спокойно пить чай.

— Мам, ты слышала, что я сказала? — надула губы Хелен. — Я буду жить с протестанткой.

Мама невозмутимо взглянула на нее.

— Ну и что?

— Но разве мы не ненавидим всех протестантов?

— Нет, Хелен, мы никого не ненавидим, — объяснила ей мама так, будто разговаривала с четырехлетним ребенком.

— Даже протестантов?

Хелен обязательно хотелось затеять ссору.

— Да, даже протестантов.

— Но вдруг мы попадем под их влияние? Станем странно себя вести и начнем возиться с составлением букетов…

Хелен где-то набралась отрывочных сведений насчет того, что представляют собой протестанты, и получилась чудовищная смесь Вельзевула и мисс Марпл. Разумеется, у них рога, копыта на ногах и огонь изо рта. К тому же они делают свой собственный джем.

— Ну и что? — ничуть не испугалась мама.

— Вдруг я никогда больше не буду ходить к мессе? — попыталась напугагь ее Хелен.

— Но ты и так не ходишь, — удивилась Анна.

К счастью. Кейт, почувствовав плохое настроение присутствующих, принялась орать, как иерихонская труба. Я поняла, что ее ждет успешное дипломатическое будущее или работа в ООН.