не Ёкнуло (СИ)

— Катюш, — присел около нее, обняв за плечи ее предмет мечтаний. От него веет свежестью, душевной теплотой и такой запоздалой, на восемь лет, заботой. — Мир не сошел с ума и не рухнул. Все поправимо, слышишь? — льется бархатистая, до скрипа в сердце, до озноба любимый голос. Его руки теплы, его объятия крепки.

Он поправляет ее растрепавшиеся волосы, вытирая с щек слезы. Слезы? Она не заметила, как от его сладких речей и успокаивающих объятий начала плакать.

От того, что он милый, от того, что ей плохо, от несправедливости жизни и смеющейся судьбе. И вроде неудавшаяся акция была всему виной, но те запоздалые на восемь лет слезы, пролились сейчас на этом самом дешевеньком диване, в объятиях безответной любви.

— Не думал, что ты любишь сырость разводить, — постарался свести все на шутку. — Соберись, у тебя все получится.

Как тогда, восемь лет назад. Но сейчас, все наяву, не в переписки. И слова его, уже не такие болючие, а даже где-то помогающие.

— Ты прав, надо что-то делать, — хрипло прошептала она, смахивая последние слезинки.

Она хотела...

Но он ее перебил. Странно смотря на ее попытки собраться с мыслями. Он обхватил ее лицо ладонями.

Все произошло за считанные секунды, она не успела понять, не успела насладится интимностью момента. Он не дал ей время на раздумья.

Это был их первый и прощальный, запоздалый на восемь лет, но такой до боли нужный именно в этот самый момент, самый ненужный поцелуй.

А ненужный, потому что будоражил воспоминания. Причиняя боль изнутри, но даря телесное ощущение эйфории.

Его мягкие, влажные губы, после всепоглощающего страстного поцелуя, нежно коснулись в последний раз ее губ. Пробуя на вкус, обжигая электрическим разрядом, придавая эффект завершенности. Катя задышала, медленно, боясь спугнуть, приоткрыла глаза, взмахивая пышными ресницами.

Он смотрел на нее, он любовался ею, продолжая поглаживать большим пальцем ее скулу. Она на мгновение прикрыла обратно глаза, наклонив голову к ладони, вобрав в себя, всю нежность прикосновения, что аж мурашки по телу разбегались. Но быстро опомнилась, ужасающие мысли пришли первее, ощущения неправильности происходящего.

Страх. Кто-то вызвал его из глубин ее растерянной души.

“Они целовались,” — холодным потоком окатило ее осознание. Это было так правильно и в тот же момент неправильно.

Катя коснулась кончиками пальцев своих губ, проверить, хранят ли они еще его вкус?

Алексей, в этот момент обхватил ее за плечи, видя растерянный вид и гримасы ужаса на лице.

— Катюш, все хорошо. Слышишь? — легонько тряхнул ее за плечи. — Может, тебе воды принести? — решил отвлечь ее, нейтральной темой.

Она лишь кивнула, продолжая зачарованно, но с ужасом глядеть на его удаляющеюся фигуру в сторону кухни.

"Бежать," — пришла очередная мысль. Она так и поступила.

14 июня. Аэропорт. Между М. и СП.

Иногда бежать, лучшее решение. Так, была сожжена Москва, так Эдуард седьмой отрекся от престола, такая комбинация существует в шахматах. Иногда, надо сделать шаг назад, чтоб сохранить большее, чтоб быть счастливее.

Она бежала, от своих наивных мечт, от его доводящего до мурашек голоса, от своих ожиданий и от разрушительных последствий их поцелуя.

Она бежала, чтоб сохранить себя. Она долгих восемь лет, лепила себя. Растерять все, она не могла себе позволить.

Вчера дав указания Оле, напечатать заявление об увольнение, подписав его, та понесла к кадровикам. А Катя смогла быстро, очень быстро, собраться и незаметно уйти из офиса, из здания, из неудавшейся карьеры, от своего влечения к мужчине.

Все слишком были заняты делами, работой, собой, чтоб заметить ее уход.

А сегодня, с самого утра, она прибыла в Аэропорт, лететь обратно, обратно к сильной и независимой себе.

Телефон не разрывался от звонков, как бы ей этого хотелось. Алексей не писал и не звонил. Звонили все. Кума, Ника, подтвердить время ее прилета, что будут встречать, либо ждать дома. Звонила Оля, раз десять, а может больше. Вначале, отдел не хотел принимать заявление. Но через три звонка, все-таки удалось их уговорить, и то они ее предупредили, через Олю, что решение именно о Катином увольнение, примет Алексей, такие были его изначальные установки, еще до принятия ее кандидатуры на работу.

На пятый звонок, Оля сообщила, что отнесла заявление гендиректору. На вопрос, “как он воспринял бумагу?”, секретарь сообщила, “принял бумагу, прочел, на лице ничего не отразилось и сказал, что Оля может идти на место.”

“Ну, а что ты ожидала?” — окончив разговор, задала Катя себе вопрос. Мечтать о том, что он погонится за ней, признает, что все восемь лет любил ее, и только ее. Встанет на колено, предложит руку и сердце, и остатся вместе навсегда. А почему бы, и нет? Это ее мечтания.