не Ёкнуло (СИ)

— Ам, ок — А что еще сказать? Она не знает. В ушах лишь звон. Всегда разговорчивая, не может найти слов. Не понимает своего состояния.

Молчание.

— Ладно, я только проснулась, — Молчание, — буду просыпаться. — придумала, что сказать.

— Хорошего дня

— Угу, спасибо.

Гудки.

Гудки.

А в голове мысли. Точнее их просто нет. Ни одной.

Бомба не взорвалась. Ее поглотила черная дыра.

Беззвучно.

Бесследно.

Безнадежно.

Катя накрылась одеялом и уснула.

Нет, это не от стресса. Это было лучшем решением, избежание нервного срыва, слез, осуждения и самобичевания.

Но они пришли позже.

Да. Мир так устроен, что мы каждый день встречаемся с болью. А что, если реальность — обозначает жить в боли, защитный механизм помогает нам прожить эти трудные времена, или в этой реальности надо быть реалистами? Реализм: друг или враг?

А может она не выросла из возраста страждущей институтки …

— Что с тобой? — по видеосвязи интересуется Ника, разбудив ее в третьем часу дня. — Я на подъезде, что в магазине взять?

— Вина, бутылок три. — севшим голосом отвечает Катя. — И быстрее приходи. Я такая дура.

Подруга застала ее в растрепанном виде.

— О, нет, мадам. Так дело не пойдет. А ну быстро в душ, я с бомжом пить не собираюсь. — Причитает Ника, разуваясь. — Я кофе варю, ты приводишь себя в надлежащий вид.

— К чему этот вид? — удрученно забирает пакеты их рук подруги.

Но приказ выполнила, буквально через двадцать минут, в кухне сидел другой человек. Внешне свежий, опрятный, в новеньком свитерке, специально купленном на новогоднюю поезду.

— Он мне потом звонил, когда я спала, — начинает свой рассказ, после выпитого кофе и начатой первой бутылки вина. — Спросил, почему в двенадцать дня я еще сплю. Я позвала его в М., тем более что он собирался приехать. Но он сказал, что вообще не хочет сюда ехать.

— Забудь, Катюш, ты сильно зациклилась на нем, — пытается Ника втемяшить правду, вот только кому она сейчас нужна?

— Легко сказать. — грустно усмехнулась пострадавшая сторона, — Не хочет приезжать, его дело. Вот, что за жизнь такая?

На душе легче не становилось. И кто вдруг решил, что алкоголь помогает. В данном случае, только усугубил. Еще и ежемесячные женские праздники наступили. На фоне гормонального всплеска, Катя получила моральную, оплеуху.

Бутылки, две, так и остались стоять на столе не открытыми.

— Езжай, со мной все хорошо. Схожу в магазин, куплю пончиков и пиццы, буду оставшийся день валяться, смотреть фильмы и унывать. Все отлично, — постаралась изобразить улыбку, но вышло коряво.

— Оно к лучшему. Ненадо вам видется. — Последние напутствия на пороге, произносит Ника. Не хочется в таком состояние оставлять человека, но что та сможет сделать? Залить слезами соседей? Разве что.

Закрыв за подругой дверь, Катя повернулась в настенное зеркало. Молодая, симпатичная, полная сил девушка смотрела оттуда, но глаза не излучали радости. Они смотрели обвиняюще. Устало.

— Знаешь, счастье такое осязаемое. Было, а я слишком радовалась и распылялась, всем рассказывая, — говорит своему отражению, а то слушает, внимательно слушает. — Надо было хранить это и лелеять. А я спугнула мою удачу!

Отражение, лишь понимающе глядело.

4 января 2010г.

“Мне тут посылка пришла. Отправитель ты. Спасибо огромное, очень приятно.” Читает она сообщение.

На праздники, просидев в комнате, надо было себя чем-то занимать. Катя вязала. Себе шарф — снуд, фиолетовый. Закончив с первым, перешла ко второму. Темно зеленому. Пока вывязывала его, всеми мыслями находилась за семьсот километров на север. Там, где жил и работал ее возмутитель спокойствия и душевной целостности.

Ей хотелось сделать ему приятное. Просто так. Вопреки всему. Потому что.

И в последний день 2009 года, она упаковала его в конверт и оправила ему. Не на что ни надеясь. Лишь бы он ему понравился.

На работу можно было выйти уже через три дня. Конечно, многие выходили двенадцатого. Но Катя не знала, что делать, а лучше занять себя работой, чем бездельно проводить свое существование.

Эти дни, они больше не разговаривали. Она то хотела ему написать, позвонить. Но, было бы слишком. А он, как всегда, даже не догадывался, что его звонка ждут.

— Потому что, у него не ёкнуло, — продолжала она, разговаривать с отражением в зеркале.

24 января 2010г.

День за днем, вереница повторяющихся событий. Дом, работа, дом, точнее комнатушка, опять работа. Хоть работа в кайф.

Вечерами смотришь в пустой экран ноутбука. Нет, сообщения есть, но все не то, что ждешь.

Когда тебе восемнадцать, и ты улетаешь в другую страну — учиться. Взрослеть. Твоя голова заполнена фантазиями, большого города, перспективами и улетной взрослой жизни.

Когда тебе двадцать один, тот возраст, при котором в штатах продают алкоголь, ты мечтаешь о бомбезной работе и стремительном карьерном росте. Ведь на руках имеешь диплом престижнейшего государственного университета.

Кате уже двадцать два, свои мечты, она запрятала далеко в розовый ящик с надписью “Единорог”. Она перестала в него верить и в Дед Мороза и даже в принца на белом коне.

Разве это и есть реалии?