Не дружи со мной

– У меня все большое, малышка. Если ты понимаешь, о чем я!

– Ох, боже! – поморщилась я.

– А знаешь, для чего мне такие большие руки? – наклонился ко мне Буравин. – Это чтобы крепче обнять тебя, детка моя!

Герман раскинул руки в стороны и, заключив меня в объятия, вместе со стулом (снова с самым громким на свете скрипом, между прочим!) придвинул к себе.

– Вот еще! Отпусти! – забубнила я.

– Вижу, вы наконец нашли общий язык? – глядя на нас, рассмеялся Паша.

– Общий язык? – горячо шепнул Буравчик и посмотрел на мои губы. – Пока не нашли…

– Избавь его от меня! – взмолилась я, отталкивая руками Германа.

Ульяна смеялась, но уже как-то отстраненно и невпопад. Было заметно, что мысли ее были заняты совсем другим. Когда пришло новое сообщение, Шацкая вскочила на ноги и схватила сумочку, которая висела на спинке стула.

– Простите, но мне нужно бежать! – заметно нервничая, проговорила она. – Моя подруга… без меня… она не справится.

Уля бросила несколько купюр на стол.

– Еще раз извините. Пока!

Шацкая быстрым шагом направилась к выходу, звонко стуча каблучками.

– Ой, я провожу! – поздно спохватился Пашка, вскакивая следом. Слишком поспешно Ульяна упорхнула от нас. – Уля!

Мы с Буравиным продолжали сидеть в обнимку. Вернее, это Герман вцепился в меня так крепко, будто я была еще одним огромным сахарным пончиком.

– Может, ты отлипнешь от меня наконец? – сердито проговорила я.

– Холодная ты женщина! – покачал головой Буравин. – Все ушли, и что нам прикажешь делать?

Я уставилась в окно. На улице сгустились тучи, в кафе тут же стало хмуро и темно. Над головой зажгли дополнительные лампы. Мелкие дождинки царапали стекло. Прохожие поспешно раскрывали зонты, а сквозь негромкую музыку послышались раскаты грома. Вот тебе и июнь. Сейчас как затянется такая непогода на несколько дней… Кошмар!

– Тыковку вон доешь, – вздохнув, кивнула я на порцию Ульяны, – переждем грозу здесь.

Герман, поморщившись, все-таки придвинул к себе тарелку Шацкой. Ел молча, вместе со мной поглядывая в залитое дождем окно. Да, это было самое странное двойное свидание в моей жизни.

* * *

Как я и предполагала, дождь зарядил на целую неделю. По улицам снова разлились глубокие лужи. Город стал грустным и неприветливым. От этого еще больше захотелось домой. У нас затяжные ливни в это время года – роскошь.

Сдав сложный зачет, мы с Пашей выползли из аудитории.

– Этот Иван Иваныч – энергетический вампир, – пожаловалась я, – мне попался легкий билет, но он задал столько дополнительных вопросов…

– А какой у тебя билет был? – рассеянно спросил Пашка.

– Устав ООН и принципы международного права. А он пристал! Охарактеризуйте, говорит, Полиночка, дополнительно принцип уважения прав человека. Я ему: послушайте, Иваныч…

– Так и сказала? – Паша продолжал вертеть головой, кого-то высматривая.

– Нет, Иван Иваныч, конечно. А дальше рассказываю: первый принцип заключается в том… Долгих, ты слушаешь меня?

– Ага.

Я хмыкнула и, глядя на Пашку, ехидно продолжила:

– Первый принцип, говорю, при посеве моркови – это подождать, пока почва хорошенько прогреется… Так?

– Так, – тут же кивнул Пашка, совершенно не вникая в смысл моих слов. – А второй принцип? Погоди, какой моркови?

– Оранжевой! Куда ты вылупился?

– Там вроде историки стоят.

Боже! Ушацкая! Покоя мне от нее нет. Я взглянула в ту сторону, где столпились студенты. Судя по тому, как многие расхаживали туда-сюда с раскрытыми тетрадями, у историков тоже вот-вот должен был начаться зачет.

– Что-то Ульяну не вижу, – проговорил озадаченно Пашка.

– Украли, наверное, такую девочку золотую, – проворчала я.

– А?

– Сороки, говорю, унесли.

– Полюшко мое русское, – обратился ко мне Пашка, – а ты не могла бы подойти вон к тем девчонкам и поинтересоваться, где Ульяна?

– А сам что? – Я скрестила руки на груди.

– Это ее подруги, я уже столько раз донимал их расспросами об Уле, боюсь, они меня за маньяка сочтут.

– А ты и есть маньяк, – сказала я. – И какая из них Маша?

– Какая Маша? – не понял Пашка.

А мне та таинственная «М» на дисплее смартфона покоя не давала.

– По-моему, одну зовут Люба, а… вторую не помню. Но точно не Маша.

– О’кей, и что мне за это будет?

– Ну хочешь, поцелую тебя? – заржал Пашка.

– Шутник, – укоризненно покачала я головой, а затем сделала шаг вперед и вполне искренне произнесла: – Хочу!

Не знаю, что Пашка увидел в моих глазах, но смеяться сразу перестал, а вид у него сделался озадаченный.

– Хм, шутница, – так же в ответ проговорил Долгих. – Дуй на разведку, мороженое тебе куплю.

– Я Гошка, что ли, сладостями со мной расплачиваться? – буркнула я себе под нос, направляясь к группе историков. Две похожие друг на друга русоволосые девушки углубились в чтение конспектов.

– Привет! – громко поздоровалась я. – Не подскажете, Ульяна Шацкая ведь из вашей группы?

Девчонки настороженно уставились на меня, а затем переглянулись.

– Из нашей, – кивнула одна из них.

– Ее сегодня нет в университете? – спросила я.

– А вы кто?