Не драконьте тёмную чародейку (СИ)

— Ахааха… — махнул рукой его величество в нашу сторону и затрясся в беззвучном смехе. — При… присаживайтесь…

Поклонившись Мирашу, мы расположились за столом. Весело было только венценосным братьям и нашей пятерке. Советники не обратили внимание на столь фамильярное общение, а вот одной парочке и вовсе костью в горле встала расслабленная атмосфера. В паре метрах от Мираша с презрением в глазах меня сверлила Тайза со своей кареглазой подружкой. Обе были закованы в антимагические наручи. «Выходит: наши с рыжулей догадки оказались верны…». Мы с Шайли многозначительно переглянулись и не без труда подавили коварные улыбочки.

Позади девушек стояла взрослая насупленная четверка — видимо: родители. Все как один вперились в меня оценивающими мрачными взглядами. Создалось впечатление: что я тут не пострадавшая, а вселенское зло во плоти.

Закончив веселиться, Мираш еще раз глубоко вздохнул и пристально уставился на меня.

— Айрин, есть необходимость пересказывать ход расследования?

— Не утруждайтесь пересказыванием очевидного, ваше величество. Никто из нас не слеп, и сложить два и два вполне по силам каждому.

— Хорошо. Мы остановились на моменте вынесения вердикта виновников вашего заточения в Флор-Ас, поэтому пригласили всех участников инцидента для обсуждения. Внесу некую ясность, которую прошу учесть: старейшина Рэмс не знал об исчезновении одного из портальных камней из своего сейфа. Итак. Кто первым хочет высказаться? — откинулся на спинку стула синеглазка.

— Так как никто не пострадал, не был ранен, и не понес никаких потерь помимо морального спокойствия, предлагаю не прибегать к серьезным мерам карательного характера, — отозвался один из советников, а за ним потянулась вереница и других голосов.

— Поддерживаю. Мое предложение: выплатить пострадавшей стороне денежную компенсацию в качестве извинения за инцидент.

— И в каком денежном эквиваленте измеряется жизнь абсолютного мага в империи, в которой увядает магия?! — я едва на стуле не подпрыгнула, услышав гневный голос Шайли и уставилась на нее во все глаза. — А своему цесару тоже пополните сокровищницу? Жизнь одного из собственных повелителей измерите монетой?!

— Это не цена за жизнь, а всего лишь моральная компенсация за причиненные неудобства, ведь все целы и даже не ранены, — с вселенским спокойствием на лице парировал советник.

— Жизни цесара ничего не угрожало. И свой приговор наследник империи выносит сам в отношении случаев, затрагивающих его интересы.

— Ярман? — вопросительно-требовательно уставилась она на сероглазку.

— Мое предложение: давайте отправим юных леди в такую же незабываемую прогулку, которую они нам организовали? — расплылся в улыбке он и подмигнул Шайли. — Сроком на десять лет в стенах Флор-Ас. Разумеется: что поить и кормить девушек мы будем…

— Повелителю народ не простит такого шага, граничащего с геноцидом! — возмутился кто-то. — Как можно так поступать с наследницами древних родов?!

— А со мной значит: можно? — недобро прищурился венценосный.

— Ваше высочество, именно вы в портальную ловушку угодили случайно. Девушки не вынашивали план покушения на жизнь цесара.

— Зато вынашивали его по отношению к делегату, — как бы невзначай отозвался Амир. — В виде неосведомленности гостей соседней империи, порошу для них внести ясность: какая мера наказания предусмотрена законодательством Дродгарда по вопросу покушения на жизнь юридически неприкосновенного лица.

В помещении установилась звенящая тишина. Было так тихо, что можно было услышать дыхание каждого в переговорной — видимо: та еще карательная мера. Советники нервно переглядывались, венценосные нахмурились, родители посерели лицам, а драконницы с ужасом уставились на своего императора, и, по-моему, не дышали, в ожидании приговора.

— Айрин. А что ты скажешь? — поднял настороженный взгляд Мираш.

— В Эронайразе за покушение на жизнь абсолютника вздергивают на плахе, а при удачном исходе покушения вырезают весь род преступника, — невинно захлопала ресничками я.

— Я не об этом спросил, — нервно сглотнул его величество, косясь на молоденьких и глупых ящерок — конечно же: ему их жаль.

— Я знаю, — коварно улыбнулась я, поднялась со стула, вышла из-за стола и направилась медленной походкой в сторону девушек. — А мне вот тоже интересно: что они скажут, — остановилась я в метре от драконниц, переводя пристальный взгляд с одной на другую.

— Я не стану тебя умолять. Не дождешься, паршивая человечка, — совсем некрасиво сплюнула мне под ноги Лиери.

— Ты сейчас не меня оскорбила, а собственных родителей своим поведением, — покачала головой я. — Они дали тебе красивую, богатую, беззаботную жизнь в любви и ласке… Жизнь, которую ценят выше своей — именно поэтому: в отличие от своего капризного и глупого дитя, они готовы умолять.

Кареглазка и златовласка резко обернулись и уставились на женщин, едва сдерживающих слезы, и хмурых мужчин. Один из них переводил нервный взгляд с меня в сторону своих правителей, а вот другой прожигал ненавистью из своих глаз — неужели настолько горд: что не готов вымаливать жизнь дочери?