Не доверяй мне секреты

Я отстраняюсь, оглядываю ее и улыбаюсь: «Ах, Дейзи, Дейзи…» Рубашка выбилась из-под пояса юбки, галстук съехал на сторону, в колготках светится дырка, манжеты почти нового свитера уже расползаются.

– Терпеть не могу форму, – говорит она, и на щеках появляются ямочки.

Глажу ее по стриженой голове, по щеке, и дочь на секунду прижимается к моей ладони. Я мягко отталкиваю ее.

– Давай, – говорю. – В бой.

Кликнув за собой Мерфи, она выходит из кухни, и собака мягко ступает рядом, отчаянно вертя хвостом. Я сажусь на стул и пытаюсь не думать ни о чем и ни о ком. Сосредоточилась только на своем дыхании – положила руку на грудь и считаю вдохи и выдохи.

Когда раздается шуршание шин по гравию подъездной дорожки, я уже почти спокойна. Слышу щелчок замка закрывающейся дверцы, приглушенный голос Пола, ответ Эллы. Вот они входят в дом, и Элла что-то говорит, захлебываясь смехом:

– Я вовсе не то имела в виду, папа! Ты чем, интересно, слушал? Я тебе про Томаса, а ты про Джереми.

Пол тоже смеется:

– И ты считаешь, что у моих дочерей нет чувства юмора? Слышала? Что дальше-то будет!

Они входят в комнату; Элла висит у него на руке. Пол наклоняется ко мне и целует.

– Как себя чувствуешь, радость моя? – Он гладит меня ладонью по щеке.

– Прекрасно. – Я встаю и кладу голову ему на грудь. – А ты как? Как прошел день?

– Устроили в отделе общее собрание, такую нудятину развели, не знал, когда кончится…

Он умолкает. Внимательно смотрит на меня. Я делаю вид, что складываю в аккуратные стопочки письма и счета, лежащие на буфете. Он берет меня за руку и снова тянет к себе:

– Грейс, ты вся дрожишь. Что случилось?

– Да ничего особенного… Голова болит. – Я прижимаю кончики пальцев к векам, не хочу, чтоб он видел мои глаза. – Не волнуйся, скоро пройдет.

– Правда?

– Честное слово. – Откашливаюсь. – Просто устала… да еще обезвоживание… – Гляжу в пространство между ним и окном. – Ты же знаешь, мне не хватает жидкости.

– Сколько раз я тебе говорил…

– Ну да, тысячу раз, а мне хоть кол на голове теши.

Украдкой заглядываю ему в глаза: в них ни недоверия, ни раздражения, ничего, кроме искреннего беспокойства. Этот добродушный взгляд всегда успокаивает меня, несет утешение. Набравшись смелости, снова прижимаюсь щекой к его груди:

– Спасибо тебе.

– За что?

Тянусь вверх и целую его чуть пониже уха:

– За то, что ты есть.

Он крепко прижимает меня к себе, потом отпускает и оглядывается на стол, переводит взгляд дальше, туда, где Элла роется в холодильнике.

– Дейзи дома?

– Наверху, переодевается.

– А как сегодня папа?

– Хорошо. Ездил в Сент-Эндрюс, в магазин. Вернулся с полным багажником, будет ремонтировать изгородь.

– И никакой потери памяти? – Пол пытается сделать безмятежное лицо.

– Ни о чем таком он не упоминал. – Веду рукой от его плеча вниз, к ладони, сплетаю наши пальцы. – Не будем пугаться раньше времени, хорошо?

– Хорошо, – скупо улыбается он. – Просто очень не хочется думать, что он может заблудиться, потеряться и никто не сумеет ему помочь. Ну ладно, – он открывает дверь, ведущую во внутренний дворик, – пойду-ка загляну к нему.

Он направляется к небольшому флигелю, примыкающему к нашему дому, а я продолжаю заниматься салатом.

– Еду готовишь? – спрашивает Элла, пристально глядя на меня поверх стакана с соком, который она поднесла к губам и теперь делает огромный глоток, так что щеки раздуваются.

– Да. Собственно, все уже готово. Советую не кусочничать, аппетит перебьешь. – Поливаю салат маслом и спрыскиваю лимонным соком. – Переодеваться не собираешься?

Она окидывает себя взглядом. На ней такая же форма, как и у Дейзи, но на Элле почему-то она выглядит гораздо элегантней. Синяя плиссированная юбка красиво облегает бедра, складки при ходьбе изящно расправляются, на мгновение приоткрывая коленки. В ее колготках дыр не бывает, а галстук всегда лежит точно по центру.

– А зачем? Мне и так хорошо.

Сует в рот кусок холодной ветчины, берет пакет с соком, собирается долить в стакан, но, подумав, подносит ко рту и преувеличенно огромными глотками поглощает содержимое.

Я не говорю ни слова. Все еще болит голова, нервы натянуты, как струны. «Это я, Орла». Нет-нет, что бы там ни было, спорить с дочерью я не собираюсь. Иду к плите, достаю из духовки теплые тарелки.

– …и тут я ему говорю: «Не беспокойтесь, молодой человек, меня и коричневый устроит»…

В дом входят Эд с Полом.

– Грейс, что у нас сегодня к чаю? – кричит Эд, потирая ладони. – Эх, люблю это время – лучшее время дня, я считаю.

Я улыбаюсь. Обожаю своего свекра. Редко найдешь такого джентльмена до кончиков ногтей.

– Что-то у вас нынче усталые глаза, дорогая, – говорит он, беря меня за руки. – Помощь нужна?

– Перемешайте салат, – говорю я, слегка приобнимая его жилистое тело. – С остальным справлюсь сама.