(Не) дай мне уйти

Няня стояла в стороне, видимо, она уже успела ввести Полину в курс дела и теперь чувствовала себя гораздо легче. На удивление ребенок ответил мне зеркальным жестом. Девочка протянула крохотную ручку, и я осторожно пожал ее. Маленькая копия своей мамы, только характер, надеюсь, лучше.

Осторожно касаясь малышки, я пропальпировал ладонью ее живот.

– Я смотрела мультики, – робко произнесла девочка, переводя взгляд со своей мамы на меня. – И рисовала пони, хочешь посмотреть?! Они желтые и розовые, очень красивые. Когда я вырасту, у меня будет их много, и еще обязательно единорог.

– Значит, во всём виноваты мультики…– сдвинул я брови к переносице.

Девочка вздохнула, смахнув прядь со лба, а потом прошептала, словно в комнате, кроме нас с ней никого не было.

– Мама часто грустит, а я хочу, чтобы она улыбалась. Поэтому, когда у меня будет единорог, я почешу его спинку и загадаю желание.

– Желание? Наверное, новую куклу?

–Нет, – замотала девочка головой, – хочу, чтобы и у меня был папа, как у детей, что ходят со мной в садик

Кажется, у этой маленькой девочки получилось заставить меня потерять дар речи. Поразительно, но говорят: дети чувствуют хороших и плохих людей. И, похоже, ребенок посчитал меня положительным персонажем в этой истории. Она смотрела лазурным взглядом, в котором плескалась жизнь, непосредственность, чистота. Эти ощущения – странные, новые для меня, заставляли то и дело встречаться глазами с Полиной. Она видела, что ребенок меня не боялся, и это ее обескураживало.

– Ничего страшного не наблюдаю. Через пару дней выйдет естественным путем. Это всего лишь резинка. Поверь, – обратился я к Полине, как бы между делом коснувшись ее плеча, – некоторые глотают иглы и благополучно их… ну ты поняла.

Полина закатила глаза, цокнув языком.

– Ты точно врач?! – язвительно поинтересовалась она, выходя со мной из комнаты.

– Конечно, – кивнул я, расправляя плечи, – правда, ветеринар…

– Что? – зашипела Полина, косясь на дверь детской. – Да ты, ты.

– Хорош собой и умен. А тебе пора прекращать грустить, дети должны мечтать о велосипеде в ее возрасте, а не… – последнюю фразу попытался произнести строго, но Полина не позволила закончить речь.

Девушка дернула плечом, словно желая избавиться от моего внимания.

– Заткнись, как там тебя… Кажется, Денис.

– Если ты не будешь артачиться, у нас появится возможность узнать друг друга получше.

– Ну ты и нахал, – скрестила она руки на груди, сморщив носик. – Даже и не надейся, и почему я только еще полицию не вызвала?!

– Я б тебе объяснил, – приблизившись к ней на максимум, прошептал прямо в губы, – но мы здесь не одни.

Ее зрачки расширились, а в глазах сверкнуло пламя. Я чувствовал ее дыхание и, кажется, уже хотел плевать на все, что творится кругом. Приятель в штанах напомнил о себе, предательски выступив бугром под ширинкой, и Полина, явно почувствовав это, отшатнулась в сторону.

– Извращенец, – сквозь улыбку произнесла она. – И почему мне постоянно на пути встречаются одни придурки?! Ты псих. Самый настоящий. Да и я не лучше, раз впустила тебя в свою квартиру, – обхватила она руками виски, печально опустив плечи.

А меня словно кто-то толкнул в спину в это мгновение. Я просто сделал шаг к ней, а в следующий момент бесцеремонно вторгся в ее рот языком.

Это был какой-то взрыв. Когда от прикосновений сносит крышу, а жизнь начинает напоминать больше апокалипсис. Всего несколько секунд длился поцелуй, ровно до тех пор, пока Полина не пришла в себя от моей наглости. А потом она с нескрываемым удовольствием залепила мне пощечину, одарив при этом таким взглядом, что впору пойти и прыгнуть с моста. Рука у красотки оказалась тяжелой. Но, черт возьми, я бы ни на что не променял эти мгновения. Момент, когда я смог ощутить ее вкус. В моих руках она была такой беззащитной, слабой, и я знал, знал, что никто и никогда не будет ее целовать с большей нежностью, чем я.

Пытаясь ловить ее запах, словно хватаясь расцарапанными пальцами за выступ скалы и желая спасти свою шкуру, я не сводил с нее взгляда.

Промокшая до нитки под осенним ливнем, она дрожала, наверное, проклиная все на свете. Мне было непросто, а уж каково ей я даже не представлял. Водоворот из чувств, мыслей, настоящая каша в голове. Да елки-палки, что же все так сложно в этой жизни.

Я все тридцать лет, как перекати-поле. Гулянки, женщины, работа, может, и не самая правильная, но кто-то должен и этим заниматься. Лишь изредка закрадывалась мысль, что не все правильно в моем существовании. Оглядывался на друзей, которые остепенились, и не верил, наоборот, отшучивался, что в моей жизни подобного никогда не будет. Но вот ведь встретил ее и пропал. Провалился ко всем чертям. И в первый раз выть захотелось от безнадёги. Потому что не имел права ломать ее уклад, не имел этого гребаного права ослушаться приказа.

С ребятами шутки плохи. Закончиться все может печально для меня – просто спустят шкуру, и поминай как звали. Да и участь Полины, скорее всего, предрешена. Но разве теперь я мог позволить, мог допустить такой исход?!