Не быть волшебником

   - Ну, не знаю, от бешенства, например.

   - А зачем? - Микаэль посмотрел на волчонка. - Думаешь надо?

   - Просто необходимо, - сказал кот. - Мы его на помойке, можно сказать, нашли, отчистили от очисток. Кто знает, чем он на этой помойке мог заразиться.

   - Брось. Ни на какой, не на помойке мы его нашли. Вполне себе ухоженный волчонок. Но ты прав, прививки лишними не будут.

   Черныш понял, что визит пошел не по его сценарию и от греха подальше, пока они еще что-нибудь не вспомнили вроде ошейника или намордника, решил покинуть компанию. Он забежал в дом и зашел на кухню. Обычно в его миске оставалась какая-то еда, а после всей этой беготни так захотелось какую-нибудь сытную косточку. И ожидания его не обманули, в миске его ждали куриные крылышки, коими Черныш тут же радостно захрустел.

   Выражение "так ест, что трещит за ушами" было выдумано не на пустом месте. За этим треском, Черныш чуть не пропустил, как мимо него прошел волшебник. Но тонкое чутье, не обмануло, подсказав волчонку, что по лестнице на второй этаж поднимается Александр Белый. У Черныша появился шанс обратить на себя внимание волшебника, который не думает о том, что волчонка надо прививать. Черныш перестал есть и побежал за профессором.

   Белый подошел к двери и негромко постучал.

   - Войдите, Александр Романович, - пригласила летунья.

   - Как ты узнала, что это я? - спросил Белый, заходя в комнату.

   - А кому я еще интересна, - грустно улыбнувшись, ответила Ариэль.

   Черныш улучил момент и проскользнул в комнату.

   - О, серый волк с вами, - обрадовалась летунья и подозвала к себе Черныша.

   -Он без спросу входит, - усмехнулся Белый. - Очень самостоятельный.

   - Это да, - запуская пальцы в волчий загривок, улыбнулась Ариэль.

   - Как ты, девочка? Немного отошла после своего приключения?

   - Да, мне уже гораздо лучше, - энергично покивала головой летунья. - По крайней мере, физически я себя чувствую нормально.

   - А морально?

   - Морально, я себя чувствую раздавленной.

   - Ты не переживай, и больше не бойся ничего. Я теперь рядом, и в обиду тебя никому не дам.

   - Спасибо, Александр Романович, я знаю. Я и не боюсь, если честно. Просто грустно стало. Оказывается, только вы и понимаете меня настолько хорошо, чтобы вытащить из другого мира. Получается, только вам я и интересна.

   - Почему, неправда, и что значит "только мне интересна"? А, я понял, - Белый смущенно опустил глаза, - Мика. Я так привык, что ты просто маленький воробушек, который еще только учится летать, что совсем не заметил, как ты повзрослела. Да, прекрасная пора, первая любовь.

   - Что же в ней прекрасного, - на глаза летуньи навернулись слезы. - Все время плохо, словно вы меня так и не вытащили из того плоского мира. Словно я и сейчас заперта и разбита на тысячу осколков. Я чувствую себя, как в тот раз, когда собиралась... ну, вы помните, на вышке. Мне кажется, ничего не может быть хуже.

   Белый подсел к летунье и обнял ее за плечи. Ариэль уткнулась в плечо профессора и зарыдала.

   - Ну-ну, девочка. Все не так уж и плохо, - стал успокаивать ее Белый. - Поверь, первая любовь почти всегда довольно сложно переживается. Зато она самая яркая. А главное, как правило, она не последняя. В твоей ситуации вообще грех жаловаться. Мика хороший, честный и добрый. Он искренне и очень тепло к тебе относится. У вас всегда будет эта связь, дружба, если хочешь. А она порой бывает покрепче любой любви. Ведь чего нет в дружбе, что есть в любви? Только страсть. А что есть в дружбе, чего нет в любви? Да много чего. Порой в этой самой любви нет ничего кроме нее самой, ни уважения, ни заботы, ни нежности, ни преданности. А страсть быстро проходит. Она как вода, стоит напиться и пить больше не хочется.

   Летунья немного отодвинулась и посмотрела в глаза Белому.

   - И у вас? У вас тоже так было?

   Белый улыбнулся одними губами, опустил глаза.

   - У меня было все намного хуже. Сначала все, конечно, было прекрасно. Мы познакомились на море. Там такой особый воздух, словно сам толкает на романтику. А в Марго просто невозможно было не влюбиться. Да и я был хорош. Это сейчас я чокнутый профессор, старая рухлядь. Не спорь, сам знаю, что рухлядь. А тогда, молодой юрист, со своей практикой. Помню, взял тогда отпуск, и повез детей в Ялту.

   - У вас были дети? - удивилась летунья.

   - Не мои, - усмехнулся Белый, - ну почти мои. Рядом с домом, в котором я снимал кабинет, для своей практики, находился интернат. Как-то само получилось, сдружились мы с директором того интерната. И я стал, вроде как, помогать им. То стулья у какого-нибудь разорившего лавочника выкуплю, то одежду. В общем, и с детьми сдружился. И помню, как они слушали мои рассказы о море. Какое оно бывает разное и удивительное. Скопил немного, благо мне холостяку много и не надо было для себя, и повез ребят в Ялту.

   - Это там вы нашли первых летунов? - перебила Ариэль.