Не было бы счастья

Я уставилась на девушку, чью стройную тонкую фигурку, затянутую в дорогую парчу изысканного платья, не сразу заметила на фоне тяжелых плотных гардин. Ох, какая хрупкая! Словно старинная изящная статуэтка, к которой страшно лишний раз прикоснуться — а то вдруг разобьешь. И я с невольной досадой вспомнила о своем весе, раза в два больше того самого бараньего, который ныне считался для девушки эталоном. Ну и ладно, может, она полная страшила!

В этот момент Ами нехотя обернулась, словно только сейчас осознала, что в комнате появился кто-то новый. Томно взглянула на меня, и я сразу же по-настоящему возненавидела ее.

Да, на медальоне был изображен именно ее портрет. Я узнала аккуратный вздернутый носик, пухлые губы, так и манящие поцеловать их, синие глаза и темно-каштановые волосы, искусно уложенные в высокую прическу, закрепленную множеством шпилек. Но портрет был не в состоянии передать ту манящую чувственность, которая исходила от нее.

Ами неспешно оглядела меня с головы до ног, и я словно увидела себя ее глазами. Невысокая коренастая девушка с излишне пышными телесами, темные жесткие, словно проволока, волосы торчат на голове непослушными кудряшками. Боюсь, Лалии так и не удалось усмирить их, хотя она вылила мне на шевелюру целый пузырек какой-то липкой гадости. Ну, про длинный нос с некрасивой горбинкой и глаза неопределенного серого цвета лучше даже не упоминать. К довершению всех бед мы не могли потягаться даже нарядами. На ней — очень дорогое платье вызывающего ярко-алого цвета, которое чрезвычайно шло ей. А на мне… Ну, не тряпье, конечно. Все-таки служанка отлично потрудилась над моей одеждой. Но и для выхода в свет мое скромное платье явно не годилось. И вообще, стыдно признаться, но оно было куплено в магазине готовой одежды, а не сшито на заказ. А все потому, что после знакомства с Гровером и нашей помолвки я как можно реже старалась принимать помощь от отца. Он, конечно, ничего не говорил в адрес моего жениха, боясь повторения ссоры, но скептических смешков и выражения скрытого недовольства на его лице мне доставало для того, чтобы свести визиты в отчий дом к минимуму. А мое занятие артефактной магией, увы, пока не приносило столько доходов, чтобы появилась возможность обзавестись личной портнихой.

Впрочем, я немного отвлеклась. Судя по всему, Ами осталась весьма довольна увиденным. По ее губам зазмеилась на редкость неприятная усмешка, она скрестила на груди руки и взглянула на Дариана, который все так же мрачно наблюдал за иллюзорным заклинанием в камине.

Пауза длилась и длилась. Воздух сгустился от напряжения до такой степени, что его, наверное, можно было есть ложкой, словно кисель. Молчание становилось просто невыносимым. Так и хотелось разбить тишину отчаянным криком, лишь бы прервать затянувшуюся сцену.

Первым пришел в себя Оллред. Должно быть, он вспомнил, что является следователем, и идея провести очную ставку вообще-то принадлежит именно ему. Оллред кашлянул, вышел на середину комнаты и громко произнес, обращаясь прежде всего ко мне:

— Большое спасибо, госпожа Алекса, что присоединились к нам!

— Как будто у меня был выбор, — чуть слышно буркнула я себе под нос.

— Расскажите, пожалуйста, как вы определили, что ваш супруг находится под воздействием чар подчинения, — продолжил Оллред, проигнорировав мое невежливое высказывание.

В этот момент я как раз смотрела на Ами, поэтому заметила ее реакцию на слова следователя. Точнее — отсутствие всяческой реакции. Она словно ничего не услышала. В глазах и на лице — ни тени досады или испуга от того, что ее темные делишки стали известны.

Я удивленно покачала головой. Чудно как-то… И еще, почему она сегодня пришла к Дариану? Если именно она отдавала приказы через чары подчинения, то уничтожение медальона не смогло пройти для нее незамеченным. Ами должна была понять, что ее замысел разгадали. В такой ситуации логичнее всего затаиться, а еще лучше — на всякий случай покинуть столицу, не дожидаясь, пока за тобой явятся следователи. Что же заставило ее отправиться сюда? Ничего не понимаю! Неужели она настолько уверена в своей безнаказанности, что совершенно не боится разоблачения?

А еще меня не оставляло смутное ощущение того, будто за нами кто-то подглядывает. Я сама понимала, что это полная глупость. Кто может за нами здесь следить? Если только Гисберт прильнул к замочной скважине, поскольку не в силах сдержать любопытство. Но нет, я была почти уверена, что не в дворецком дело. Слишком недобрым был этот взгляд. Недобрым и изучающим.

В этот момент я заметила, что Оллред передернул плечами и украдкой огляделся по сторонам. Неужели он тоже чувствует неладное? Хм, интересно, а в какой области магии он является специалистом?

Тут, наверное, стоит сделать небольшое отступление.