Не будите спящего спинорога

– Не понимаю, что происходит…

– Джим!

– Я могу выписать штраф, – повторил работник службы.

– Собака напала на моего ребенка! – пронзительно взвизгнула Марта.

– Не надо так кричать, мэм!

– Он просто хотел вас понюхать. Хотел подружиться. – Пит наклонился над Распутиным, который сидел у его ног на поводке, и засюсюкал: – Ты ведь хотел с ними подружиться, правда, моя утютюленька?

Распутин высунул язык и перевернулся на спину, выставив на всеобщее обозрение полуэрегированный пенис.

– Какая гадость! – воскликнула Марта и потом повернулась к работнику службы. – Да за что мы вам платим деньги?!

– Я уже говорил вам, успокойтесь!

– Уважаемый, – сказал Пит, – пожалуйста, войдите в ее положение. Женщину можно понять. Она неверно истолковала поведение Распутина. Она просто старается быть хорошей матерью.

– Мне твоих подачек не надо, козел! – возмутилась Марта.

– Мэм, предупреждаю вас в последний раз, – сказал работник службы.

– Это чудовище напало на моего ребенка!

– А Распутин – мой ребенок, – сказал Пит.

– Сукин ты сын!

– Мэм!

– Послушайте, не расстраивайте Распутина! – сказал Пит. – У него сегодня день рождения.

– Ах ты… – Марта вцепилась в горло Терьера, и ее арестовали.

В «субурбане» стояла напряженная тишина. Когда Джим и Марта подъехали к своему кварталу, на улице уже стемнело.

Марта доставала из коробки на коленях салфетку за салфеткой, пытаясь стереть с пальцев чернила.

– Даже не знаю, что сказать, – наконец произнес Джим. – Я поражен до глубины души.

– Хорош из тебя защитничек!

– Никогда не думал, что придется забирать жену из тюрьмы.

– Кто-то должен был постоять за семью!

– Но зачем плевать в представителя властей? Марта скрестила руки и отвернулась.

Они въехали на улицу Спинорога. Впереди что-то мелькнуло.

Марта схватилась за приборный щиток и вскрикнула:

– Осторожно!

Джим резко крутанул руль, чтобы не сбить вставшего посреди дороги Распутина.

Они подъехали к дому. Джим обошел машину кругом и открыл Марте дверь, но Марта опять скрестила руки и даже не шелохнулась.

– Ну и день, – сказал Джим.

Марта молчала.

Джим вздохнул и пошел один.

Распутин стоял посреди улицы, покачивая задом. Он видел, как заходит в дом Джим Дэйвенпорт, а через несколько минут – Марта.

Снова стало тихо. Распутин потрусил вверх по улице, стуча когтями по асфальту. Ночью улица Спинорога принадлежала Распутину, и пес обходил свою территорию.

Это кто? Белка? Распутин бросился вперед.

– Р-р-р! Р-р-р! Р-р-р! Р-р-р!

Белка юркнула на дерево.

Распутин пошел дальше.

Это кто? Кошка?

– Р-р-р! Р-р-р! Р-р-р! Р-р-р!

Кошка прыгнула на крышу автомобиля.

Кто следующий? Опоссум?

– Р-р-р! Р-р-р! Р-р-р! Р-р-р!

Опоссум метнулся под веранду Дэйвенпортов.

Наконец Распутин дождался дичи покрупнее. Ага!

За полночь Коулмэн сидел на передней веранде и украдкой курил косяк, зажав его специальными щипчиками, чтобы не пропало ни крошки драгоценного продукта. С тех пор, как началось «Позднее шоу» Леттермана, прошло четыре косяка – значит пора подкрепиться. Коулмэн держал на коленях блюдо с кукурузными чипсами и маленькими, на один укус, сосисками.

Затянувшись еще раз, Коулмэн почувствовал, что кто-то на него смотрит. Обернулся – никого. Глюки, наверное, – а травка-то класс!..

Раздалось низкое рычание. У ступеней стоял Распутин; с обнаженных клыков капала слюна. Пес ступил вперед и клацнул зубами.

– О, приветик! – сказал Коулмэн. – Пришел брат мой меньший!

Распутин опять клацнул зубами и залаял.

– Кушать хочешь, да?

Коулмэн бросил собаке сосиску. Распутин поймал ее на лету и проглотил.

– Ух! Да тебя совсем голодом заморили! – Он бросил новую сосиску, Распутин поймал и ее. Потом сел и завилял хвостом.

Поток сосисок не прекращался.

– Кажись, сегодня у тебя день рождения!.. Это надо отметить! Стой…

Коулмэн хотел подняться, но упал.

– Ого, классно вставило!

Он встал еще раз, помедленнее, и ушел в дом.

Коулмэн вернулся с пластиковой упаковкой из-под искусственных сливок, поставил перед Распутиным и налил пива. Собака принялась лакать.

– Эй, паря! Главное в нашем деле – не спешить!

Коулмэн опять сходил в дом и вынес новый косяк и трубочку от рулона туалетной бумаги. Зажег косяк, глубоко затянулся, приставил трубку ко рту и, держа у носа Распутина, выдохнул.

– Задержи дыхание!

Распутин, увы, слушал невнимательно. Он замотал головой и тоненько, по-щенячьи, закашлялся.

– А давай телик посмотрим!

Коулмэн пошел в дом, Распутин за ним. Захватили финальную сцену «Конана».

– Что-то опять кушать хочется. А тебе?

Распутин хвостиком потянулся за Коулмэном на кухню; Коулмэн открыл кладовку.

– Ну, что на тебя смотрит?

Пес дважды пролаял.

– Что, Лэсси любит «Читос»?

Коулмэн вывалил в глубокую миску целый пакет. Открыл два «Будвайзера» и вылил в большой пластиковый стакан.

– Надо лить медленно, под маленьким углом, чтобы не сильно пенилось.

Коулмэн открыл еще банку и налил Распутину.

Распутин пошел вслед за Коулмэном в зал. Коулмэн поставил пиво и «Читос» на пол перед собакой и включил шоу «Ночной Ник».

Четыре утра.

Серж и Шэрон вернулись с ограбления номера в мотеле. В доме, не считая голубого свечения от телевизора, было темно. Серж и Шэрон тихо переругивались.