Не буди спящего дракона (СИ)

Рейнире шестнадцать и она впервые задумывается о такой перспективе, пока не приходит к мнению, что это было в ней всегда.

Она всё равно пишет Алисенте. Подруга выпустилась в прошлом году и сейчас получала степень по гебрологии. Это не мешает ей приехать в Хогсмид. Они снимают комнату в «Трёх мётлах», Алисента достаёт прихваченное вино, и Рейнира радостно думает, что её подруга совсем не изменилась.

В начале они говорят о парнях, потом разговор плавно стекает к Деймону, потому что пьяной Рейнире очень трудно не говорить о своём великолепном и сексуальном дяде. Алисента вообще не удивлена. Это даже немного обидно, но приходится признать (теперь), что её дядя со своей аурой опасности, скорей не отпугивает, а ещё больше привлекает людей. Это, к сожалению, как простуда, неизбежно, неизлечимо и её просто нужно пережить.

Алисента тоже кое в чём признаётся. Например, в том, что окрутила своего преподавателя в вузе. Чистокровный волшебник. И пускай как Глава Дома он не особо талантлив, но Алисента уже нашла подход к его бабушке, которая до этого представляла Дом в Палате Лордов и Леди. И они заключили взаимовыгодный союз.

Алисента саркастично замечает, что хоть чему-то папаша её научил. Рейнира думает, что у Невилла Лонгботтома уже нет шансов, потому что именно она научила Алисенту, что своё нужно просто брать, не спрашивая дозволения. А Алисента хотела семьи и положения лучше, чем у дочери второго сына, которому никогда не взобраться выше. И она собиралась ускользнуть из рук своего отца чисто в Слизеринской манере.

Рейнира восхищена ею. Они ещё говорят о Деймоне. И приходят к коллективному мнению, что здесь нужно выждать, затаиться, а потом поймать дракона за хвост.

Когда Джеймс предлагает встречаться, Рейнира говорит, что не может дать ему ничего серьезного. Это честно. Он всё равно предлагает попробовать. Рейнира думает, что у милого полукровки, наверное, много примеров вокруг, когда любовь заставляла выйти из-под давления чистокровной семьи. Это… довольно наивно, потому что Рейнира ни за какую любовь не откажется от своего Дома и места, положенного ей по праву рождения.

Рейнира — избалованная принцесса и не знает, что такое отказ. «Мы — драконы, Рейнира. Мы берём то, что хотим, а не спрашиваем разрешение», — шепчет ей на ухо Деймон.

Но любопытств и скука — вещи опасные, тем более, когда приправлены искренний симпатией, тем более, когда дело касается жадных драконов. Она соглашается.

Это заходит слишком далеко. Правда. Рейнира действительно заигралась и готова признать это, но с другой стороны… С другой стороны, разве она не предупреждала?

Джеймс на последнем курсе, когда рассказывает о своих планах поступить в Академию авроров, о том, что родители могут помочь ему снять комнату рядом с ней, если ему будет с кем жить. Это тонкий намёк на жирные обстоятельства и серьёзные отношения.

Рейнира действительно не думает, что променяла бы родовой замок, на какую-то квартиру. Без домовых эльфов, прислуги, садов, Драконьего Логова, портретов всех её предков (и мамы) и магии, что наполняет её каждый раз, когда она переступает порог дома. Это даже звучит смешно! Он же тоже Наследник. Не идеальный, но должен же он понимать…

«Мы живём в Годриковой Впадине, если хочешь, можешь приехать к нам летом», — как-то сказал ей он. Рейнира ни разу не приняла его предложения (у неё была Сиракс) и вообще не обращала внимания на эти слова. Она читала о Двадцати Восьми благородных домах Англии. Она знает их поверхностную историю. Это её обязанность — знать тех, кто будет окружать её в Палате. У Поттеров никогда не было резиденции в Годриковой Впадине. Их фамильный особняк стоял где-то в Йоркшире.

Джеймс Сириус Поттер действительно не знал чувства, которое наполняло каждого Наследника, когда он переступал порог своего родового дома: когда родовой Камень взывал к тебе, откликался на твоё прибытие, а дом будто начинал дышать вместе с тобой. Он не знал.

И Рейнира, кажется, впервые чувствует к нему жалость. Это просто несправедливо. «Мы не всегда получаем то, что справедливо, моя дорогая, но мы можем взять всё, что захотим сами», — говорил ей Деймон.

Драконья жалость — это печально и горько. Она смывает симпатию, влюбленность, как первый весенний дождь — разводы от снега с окон. Дракон не может желать того, кого жалеет. Дракону нужен кто-то равный рядом.

Они расстаются.

На следующий день Лили Поттер налетает на неё прямо перед входом в Большой Зал. Она яростна, необузданна и, к сожалению для неё, у Рейниры нет никаких отношений с совестью. Она призывает палочку в руку (как учил Деймон). Валирийская сталь снова сверкает в лучах утреннего солнца, когда один взмах швыряет девчонку в стену.

Она ожидает отца в кабинете директора. Думает, правда, что ждать им всем (директору, ей, Гарри Поттеру, как родителю, Лили и профессору Спраут, как свидетелю и представителю педсостава) придётся долго. Сегодня Палата заседает весь день. И школьная драка — это не та новость, которая может оторвать её отца от этого.

Тем больше её шок, когда появляется Деймон.