Линдсей повернулась и увидела двухлетнего Лимона, ковыляющего к ней. Он начал называть ее так пару дней назад, немало развеселив всю семью.
Она потянулась к нему и взяла его пухлые ручки в свои.
– Ты что, сбежал, юный джентльмен? – спросила она.
Ребенок непонимающе посмотрел на нее и обезоруживающе улыбнулся. Он только учился говорить, причем сразу на двух языках – английском и греческом, но родной давался ему все же лучше.
– Лимон!
Из-за угла появилась Парфенопа, и выражение тревоги на ее лице мгновенно сменилось облегчением, когда она увидела сына. Она разразилась длинной тирадой на греческом, но мальчик только рассмеялся. Мать, скорчив Линдсей гримаску, присела на скамейку, посадив малыша к себе на колени.
– Как дела? – спросила она, нахмурившись. – Ты хорошо себя чувствуешь?
Линдсей рассмеялась:
– А что, я так плохо выгляжу?
– Ты выглядишь встревоженной и нервной. – Поколебавшись, Парфенопа уточнила: – У вас с Антониосом все хорошо?
Линдсей замерла. Значит, старшая сестра тоже догадывалась о чем-то, и кто знает, может, не она одна.
– Когда ты уехала в Нью-Йорк, он ходил с таким видом, что никто не решался подойти к нему. Притворялся, что все прекрасно, но мы все знали, что это не так.
Линдсей покраснела под пристальным взглядом собеседницы.
– Ну… сейчас все намного лучше, – ответила она, поколебавшись. – Мы вместе работаем над проблемами.
Парфенопа положила руку ей на плечо, а маленький Тимон тут же начал вырываться.
– Брак – это не всегда легко.
– То же самое сказала ваша мама, – улыбаясь, ответила Линдсей.
Парфенопа усмехнулась:
– Если вы оба приложите усилия, все будет хорошо, не так ли?
В глазах ее Линдсей увидела надежду и заботу о брате. Она медленно кивнула, надеясь, что этого и впрямь будет достаточно.
Улыбнувшись Парфенопе и не желая беспокоить ее своими тревогами, она ответила:
– Да. Все будет хорошо.
В ту ночь Антониос допоздна заработался в офисе, а Линдсей, устав ждать его, наконец отправилась на поиски мужа. Было одиннадцать часов вечера, и воздух был холодным и свежим. Девушка продрогла в легком свитере и джинсах, пока шла по пустым подъездным аллеям к офисному зданию. В нем светилось одно-единственное окно.
Входная дверь была открыта, и она бесшумно скользнула внутрь, чувствуя, как сердце начинает биться быстрее, и направилась к офису мужа. При виде Антониоса сердце ее сжалось от жалости к нему и страха: он выглядел таким подавленным, сжимая голову ладонями и опустив плечи.
– Антониос… – прошептала Линдсей.
Мужчина вздрогнул и выпрямился, глаза его гневно сверкнули.
– Что ты здесь делаешь?
– Искала тебя.
– Тебе не следовало этого делать. Ты же знаешь – я работаю.
Его злость была лишь защитным механизмом, и Линдсей знала это, но все равно слова больно ранили ее.
– Уже почти полночь, – сказала она.
– У меня много дел.
Она бросила взгляд на экран монитора и увидела бесконечные ряды цифр.
– Что ты делаешь?
Он захлопнул крышку ноутбука.
– Не надо, не смотри.
При этих словах все внутри нее похолодело.
– Почему нет? – только и смогла она сказать. – Это же только числа.
– А ты прекрасно в них разбираешься, – бросил муж с издевкой.
Она отпрянула.
– Антониос, что происходит? Почему ты так себя ведешь, скрываешь…
– Я не скрываю! – крикнул он. – Боже, Линдсей, просто оставь меня в покое.
Поднявшись со стула, он принялся мерить комнату шагами, точно лев, мечущийся в клетке, яростно ероша волосы. Линдсей показалось, что во всех его движениях сквозит какая-то мука, страдание.
– Я не понимаю, что происходит, – тихо сказала она. – И мне кажется, я должна знать.
Муж даже не повернулся, ответив лишь:
– Поверь мне, тебе не нужно.
– Это как-то связано с Леонидасом? – задала Линдсей очередной вопрос, на который не последовало ответа.
В отчаянии девушка подошла к мужу, положила ладони на его спину.
– Черт возьми, Антониос, прекрати скрывать это от меня. Ты придумываешь двойные стандарты для нашего брака, а это несправедливо.
– Линдсей, ты права. Я кое-что скрываю. Но я должен так поступать. Прошу, поверь мне. Это не имеет ничего общего с тобой и нами. Это просто бизнес. Есть же какие-то конфиденциальные вопросы…
– Вопросы, которые не дают тебе покоя, от которых ты не спишь по ночам? – завершила фразу Линдсей. – И делают тебя не похожим на себя. Антониос, ты не прав. Это имеет огромное значение для нас обоих.
Она посмотрела ему в лицо и увидела, как губы его сжимаются, а в глазах появляется упрямство.
Линдсей молча вышла из комнаты.
Глава 11
Услышав, как входная дверь захлопнулась, Антониос со стоном опустился на стул и положил голову на руки. Что ему делать?
Подняв крышку ноутбука, он смотрел, как цифры заполняют экран. Он уже начал было подумывать о подтасовке, чтобы скрыть позор отца и принять его на себя. Отец в былое время тоже перемудрил с цифрами, а Антониос ненавидел эти уловки.