Не боец

Я остановился, так и не нажав на кнопку вызова лифта, вертя в голове неожиданную мысль. А ведь точно – извлечённую из моего тела Мелиссу вряд ли смогли перевезти. Если по логике – уже начавшая внедрение в чужое тело нимфа должна быть предельно уязвима, ведь её от внешней среды до поры защищает сам носитель. А поскольку Мел-тян успели спасти – то выхаживают, получается, где-то здесь. А где? Ответ прямо-таки напрашивается: интенсивная терапия. Там, где я сам очнулся от комы.

Из-за глупого приступа любопытства пришлось вместо лифта тащиться к пожарной лестнице, а по ней – на десять пролётов вверх. Лифтовые стволы на каждом этаже открываются в мини-холле, где свой ресепшн и дежурные сёстры. Всех, кто пришёл не по делу, они заворачивают прямо на месте – и правильно, госпиталь не место для прогулок! Но если выйти у дальнего конца коридора и не пялиться по сторонам, а деловито идти типа по своим делам – фигуру в белом халате оставят без внимания. Тем более, я сам в интенсивной терапии лежал первые две недели и на этаже сносно ориентируюсь, не буду тупить. Ещё один плюс – в палату заходить не нужно, панорамные внутренние окна позволят всё рассмотреть из коридора. Так, вот я и на месте.

Окна в коридор тут были сделаны не зря: в любой момент любой пациент мог начать отдавать концы – и не всегда аппаратура подавала сигнал вовремя. Ночью дежурный врач с медсёстрами по кругу обходили коридор, внимательно следя за каждым боксом. Днём такой необходимости не было – все проходящие врачи обязательно хоть вполглаза, но следили за происходящим в палатах. Вот и я сделал то же самое. Не учёл одного: от вида неподвижных тел, увитых трубками и проводами, настроение очень быстро скатилось на отметку «паршивое». Потому нужный бокс я едва не проглядел, уйдя в себя – хотя посмотреть там было на что.

Первое, что бросалось в глаза – это огромная вертикальная колба, то есть капсула, заполненная мутноватой жидкостью, через которую просматривался человеческий силуэт. Судя по всему, установка была высокотехнологичной машиной: рядом на пульте не только мерцали мониторы, но и крутилась в воздухе голограмма. Во-от, могут же, когда хотят! Глядя на подобную конструкцию, сразу начинаешь верить, что за окном 2050 год, а не девяностые годы двадцатого века, когда мобила роскошью была…

…Честно говоря, на странный ком тёмно-красной ткани, неуместно смотрящийся в палате интенсивной терапии, я внимание обратил – но сразу потерял интерес. Мало ли что там на кушетку поставили и тканью накрыли? Но это оказалось не «что». Звукоизоляция почему-то не помешала мне услышать тихий шорох полотна, в котором обнаружился капюшон. Из густой тени прямо мне в душу посмотрели два таких же тёмно-алых, как ткань глаза, отчего сердце пропустило удар… И на этом всё кончилось. Куль свернулся назад.

Только пройдя ещё половину коридора до второй пожарной лестницы, я резко остановился. Воспоминание, всё ещё висевшее перед внутренним взором, вдруг дрогнуло – и я словно другими глазами увидел бокс. Роза. Причудливые складки красной… мантии? – образовывали собой цветок розы.

«Своевременное вмешательство представителя общины Алой Розы позволило сохранить жизнь и, скорее всего, рассудок гражданина-гостя» – как вживую услышал я голос доктора Хаяте.

Этот… Эта… Это – представитель?! Понимаю теперь, почему терапевт стал завзятым вампирофобом! Бррр!!!

5

Прихлопнув рукой механический будильник, я душераздирающе зевнул, автоматически глянув на экран пом-пома – привык к наручным часам. Время прибор не показывал (видать, специально заблокировали функцию в самой дешёвой модели), зато отобразил, что показатели статов вернулись к прежним значениям. Дебаф от кровопотери прошёл. Оставалось только вяло выругаться и идти чистить зубы, раз уж встал.

Знал бы – выставил стрелку на сорок минут позже. Бегом-то я до школы добираюсь за вполне приемлемые двадцать минут даже по самому длинному пути – но с нулём выносливости бегать было так себе идеей. Ладно. Всё равно прогуляюсь шагом и прочувствую всю радость «праздника» – в первый раз в первый класс. В смысле – в первый класс старшей школы. Первый из трёх.

Прогулка по утреннему холодку (начало апреля же, не лето) настроение исправить не помогла – скорее уж наоборот. В голову лезла всякая чушь – для меня верный признак волнения. Как не волноваться – влип в такое дерь… Тьфу! И учиться буду непонятно с кем, но явно не с интеллектуальными сливками общества – муниципальная школа, да ещё и интернат. Как бы от малолетних гопников не пришлось отмахиваться, причём, возможно, из своего же класса.