Не без вранья

Лилино отношение к связи Маяковского с Норой было такое же благожелательное, как всегда, если связь не угрожала «семье». Когда Маяковский предложил Норе остаться ночевать у него, в Гендриковом переулке, Нора спросила, что скажет на это Лиля Юрьевна, и Маяковский ответил: «Она скажет: „Живешь с Норочкой? Ну что ж, одобряю“». Норе показалось, что ему это «грустно», такое равнодушие, что «он еще любит ее».

Маяковский хотел жениться на Норе. Перед смертью, когда Лиля была за границей, он обсуждал с Норой совместное будущее, переезд в отдельную от Бриков квартиру. Он хотел от Лили убежать, скрыться украдкой — Лиля вернется в Москву, а он женат, и все. Да, он хотел от Лили спастись, убежать, но на роль своей вдовы он все равно назначил бы Лилю — не Нору же.

Татьяна, Нора… Эти Лилины интриги забылись бы, если бы за всем этим вскоре не последовало самоубийство.

Ахматова сказала: «Когда так много женщин, из-за несчастной любви не стреляются», — и это правда.

Лиля, конечно, виновата в интригах. Она лучше всех знала, что с ним нельзя действовать этими опереточными способами, она лучше всех знала, как у него все болезненно… Но Лиля, так его измучившая, лучше всех знала — его можно помучить, и ничего, знала, что для него все игра. И Маяковский, и Лиля, оба они были игроки, вот она и играла.

И еще — она все-таки знала цену этой его любви, знала, что он любил не Татьяну, не Нору, а любовь.

Герой сценария «Идеал и одеяло» (кстати, героя звали Маяковский) метался между идеальной возлюбленной и пошлой, чувственной. Бедный Маяковский, он, как Маяковский в этом своем сценарии, все искал, искал идеальную женщину, а оказалось, что это опять она, Лиля. Лиле он написал: «Дай хоть последней нежностью выстелить твой уходящий шаг» — это без слез читать невозможно, а Татьяне: «Представьте: входит красавица в зал, в меха и бусы оправленная», — совсем другое дело. И написал же он в предсмертном письме: «Лиля — люби меня».

Некоторые близкие к Маяковскому и Лиле люди считали, что Маяковский внес Лилю в свое предсмертное письмо, чтобы защитить. Что он знал, в чем Лилю будут обвинять после его смерти, и хотел ее таким образом защитить от комков грязи, которые полетят в ее сторону. Но человек, перед тем как выстрелить в себя, не думает так сложно, он просто говорит: «Лиля, люби меня» — это про любовь. Так что она вообще-то под его полной защитой.

О реакции Лили на смерть Маяковского пишут по-разному. Одни, что смерть Маяковского Лилю огорчила, но не более, что после похорон у Бриков пили чай, шутили.

Другие, что мать Маяковского не хотела прощаться без Лили, что Лилю в первые дни после смерти было не узнать, так она изменилась от горя.

Лиля Эльзе:

«Любименький мой Элик, что же написать тебе? Я знаю совершенно точно, как это случилось, но для того, чтобы понять это, надо было знать Володю так, как знала его я. Если бы я или Ося были в Москве, Володя был бы жив.

…Я здорова, плачу очень редко… делаю все то же, что и раньше, но ни на минуту не перестаю думать о Володе.

…Застрелился он при Норе, но ее можно винить как апельсинную корку, об которую поскользнулся, упал и разбился насмерть».

Когда «родственники», всегда наследство.

Веронику Полонскую, актрису Художественного театра, Маяковский назвал в своем предсмертном письме «семьей», после Лили, мамы и сестер. Лиле, как главной родственнице, досталось наследство — половина авторских прав. Другая половина отходила к матери и сестрам, а Нору Лиля отрезала от наследства одним изящным движением.

Вероника Полонская перед похоронами Маяковского пришла к Лиле.

«Лиля Юрьевна вызвала меня к себе… У нас был очень откровенный разговор. Я рассказала ей все о наших отношениях с Владимиром Владимировичем…

…На прощание Лиля Юрьевна сказала мне, что мне категорически не нужно быть на похоронах Владимира Владимировича…

…Она сказала мне тогда такую фразу: „Нора. Не отравляйте своим присутствием последние минуты прощания с Володей его родным“. Для меня эти доводы были убедительными, и я поняла, что не должна быть на похоронах.

…В середине июня 30-го года мне позвонили из Кремля… и просили явиться в Кремль для переговоров. Я поняла, что со мной будут говорить о посмертном письме Маяковского.

Я решила, прежде чем пойти в Кремль, посоветоваться с Лилей Юрьевной…

…Лиля Юрьевна всегда относилась ко мне хорошо, и я рассчитывала на ее помощь в этом трудном вопросе.

Лиля Юрьевна сказала, что советует мне отказаться от своих прав.

„Вы подумайте, Нора, — сказала она мне, — как это было бы тяжело для матери и сестер. Ведь они же считают вас единственной причиной смерти Володи и не могут слышать равнодушно даже вашего имени“.

Кроме того, она сказала такую фразу:

„Как же вы можете получать наследство, если вы для всех отказались от Володи тем, что не были на его похоронах?..“

…После восьми лет я рассматриваю все более объективно, и мне кажется, что Лиля Юрьевна была не до конца искренна со мной, что тут ею руководили все те же соображения: если я буду официально признана подругой Маяковского, это снизит ее роль в отношении Владимира Владимировича».