Не ангелы

Голос всё такой же вроде, уже (как странно!) привычным даже кажется почему-то… Но что-то неуловимо поменялось в нём – будто надлома нота теперь слышится, боли невысказанной и столь упорно душимой внутри себя. Ярик голову поднимает, из-под упавшей на лицо чёрной чёлки всё ещё настороженно на своего нового знакомого глядя, и словно, спрятаться пытаясь за ней.

– Мне страшно, – честно шепчет он в ответ.

Ярик сам пугается своего ответа и сиплого, охрипшего голоса, и слов, которые он не хотел говорить. Нет, это чистая правда – именно так он себя сейчас ощущает – но это сорвалось с его губ не по его воле, а будто по чужой. Ему кажется, что в ответ на растерянность, наверняка отразившуюся в его взгляде, в глазах юноши мелькает едва заметная добрая усмешка. Но лишь на миг, снова скрываясь за чуть потемневшей зеленью.

– Я, Саша.

– Ярик, – чуть помедлив отзывается он, сжав протянутую руку.

Саша руку несколько поспешно отдёргивает, улыбнувшись чуть виновато, но Ярик всё равно успевает почувствовать то тепло, пробежавшее от чужой ладони с узлами выпирающих вен, которое согревает его от кончиков пальцев, коснувшись, кажется, даже вымороженной изнутри души.

– Пойдём куда-нибудь в тепло, ты замёрз.

Яр в безмолвном изумлении смотрит на Сашу, взглядом говоря: «И после всего произошедшего, ты говоришь это?».

– Дрожишь весь, – мотает головой Саша, поднимаясь на ноги и задумчиво глядя на него сверху вниз.

– А…?

– После, – обрывает его вопрос Саша, нетерпящим возражения голосом.

Нет, он конечно мог остаться и дальше сидеть здесь, мог и пойти домой, но что ждёт его в таких раскладах? Снова одиночество и безумие, которое давно ломает его, а он ведь ещё и поддавался всё это время… Теперь же ко всему этому добавится ещё и добрая сотня вопросов, ответы на которые он за всю свою жизнь найти не сможет. В этом Ярик был уверен, как ни в чём.

Вот только он давно потерял веру в то, что в этом мире есть люди, которым не наплевать на совершенно чужого человека, которому плохо, которому боль рёбра выламывает, смертельные осколки в сердце вонзая и вкус крови по горлу пуская. А после смерти Иры… Верить хоть во что-то, а уж тем более кому-то, расхотелось окончательно.

Он встаёт молча и идёт вслед за уже отошедшим на несколько шагов юношей, появившемся в его жизни слишком странно. У любого человека в голове сейчас теснились бы тысячи мыслей, вопросов, сомнений, но Яра снова накрывает безумная усталость и апатия. Этот приступ истерики выбил слишком много сил. Почти все.

Их хватает лишь на то, чтобы идти, не натыкаясь на встречных прохожих и несколько бездумно разглядывая спину человека, которому почему-то оказалось не всё равно.

Где-то на периферии начинают мелькать отдалённые мысли: «…он оказывается выше меня, а мне казалось, что мы одинаковые… хотя он просто почти всегда сидел… и в плечах шире будет… но всё равно до жуткого хрупкий какой-то… даже ломкий… только в глазах сила такая, что её не признать невозможно…»

В кафе, в которое они сворачивают, теплее не становится. Дрожь всё также продолжает бить, но теперь Ярик слишком отчётливо её ощущает, как и то, что он в одной кофте. С него вообще как будто сдёрнули какую-то вуаль, под которой он пребывал всё время после… Того случая.

Он впервые за всё это время хочет есть, впервые слышит звуки окружающего мира настолько чётко, впервые замечает всю суматоху этого мира… Он уже стал забывать обо всех этих простых и обыденных вещах, и сейчас они кажутся чем-то необычным и даже несколько неземным.

Вот только причину столь неожиданно пробуждения, если это так можно назвать, он не понимает.

Ярик одну руку неосознанно в кулак сжимает, а другой, пальцами выстукивает нервный ритм по столешнице. Саша сидит напротив него, развалившись в несколько ленивой позе и рассеянно скользя взглядом по залу.

Ярика от его вновь возвратившейся спокойности потряхивает невольно. Как вообще можно настолько наплевательски относиться ко всему произошедшему? Он что каждый день людей от преступления грани безумия спасает, тени из потустороннего мира отгоняет, а после сидит и ведёт себя так, будто ничего такого не случилось?!

– Ты всё же объяснишь, что произошло? – не выдерживает он наконец.

Но в ответ получает лишь чуть прищуренный и всё такой же спокойный взгляд несколько посеревших зелёных глаз. Саша голову на бок наклоняет немного, словно изучая его, будто зверя диковинного.

– Ты едва не сорвался в бездну собственного безумия. Хотя я и предупреждал тебя, – будничным тоном отзывается всё же тот, жестом подзывая официантку.

Александр заказывает им обоим кофе и снова поворачивается к Ярику, смотрящему на него взглядом, в котором смешано всего два вопроса, легко читаемые для Саши: «Я сошёл с ума?» и «Он вообще нормальный?». Саша лишь только усмехается, чуть вздёргивая подбородок.

– Почему ты вдруг решил вмешаться в мою жизнь? Я не просил.

– А почему ты столь упорно держался над пропастью, не желая разжимать пальцы? – вопросом на вопрос отвечает Саша, кивком головы благодаря официантку и толкая Ярику по столу чашку. – Пей. Замёрз ведь.