Называйте меня пророком

— Во-первых, я вам ничего не сказал. Я лишь спросил, не возникало ли у вас самого такой естественной мысли. Я не понимаю, почему вы взяли и выдали Владлену информацию, которой не поделились ни с милицией, ни со следствием, ни с судом? Я ведь знаю: вы дорожите реноме своего заведения в смысле конфиденциальности. Тем более что вам отлично было известно то, чего не знал о Владлене я. Вы — человек осведомленный.

— Что вы имеете в виду? — с некоторой заминкой спросил Ступар.

— Лев Данилович, не придуривайтесь. Или давайте прекратим разговор.

На другом конце провода повисло молчание. Наконец, Ступар тихим голосом сказал:

— Вы, наверное, говорите о том, что Владлен Константинович — тоже бывший партнер Бориса Михайловича…

— Вы знали это?! Ах, как вы неосторожны! Вы уверены, что теперь, после ваших откровений Владлену, мой телефон не прослушивается? И ваш, кстати, тоже? Я лично ничего не знал о том, что Владлен Константинович — бывший партнер Бориса Михайловича. Но если вы знали, то как могли сообщить ему конфиденциальную информацию клиента? И почему не поставили в известность следствие о том, что один из бывших партнеров интересуется этими подробностями?

Енисеев сделал Елене знак пальцами перед губами: ешь, мол, это надолго.

— Чего вы добиваетесь? — хрипло спросил Ступар.

— Я хочу, чтобы вы ясно поняли: вы нисколько не обезопасили себя, сделав то, что вы сделали, а как раз наоборот. Подумайте над этим, а мне больше не звоните: я имею право спокойно поужинать?

Положив трубку, Енисеев повернулся к компьютеру, который стоял у него тут же, на кухне, в закутке между посудным шкафом и окном, включил его, вышел в интернет и написал Ступару письмо на его домашнюю почту:

«Лев Данилович, думаю, можно разок довериться электронной почте. Следов пребывания у себя Владленовского спецназа я не обнаружил, а „Касперский“ пока ничего не говорит о попытках пробиться в компьютер извне. „Благодаря“ Вашей наводке я разгадал, что именно Владлен Константинович шантажировал угрозой убийства Бориса Михайловича. Поняв это, Владлен и этот его Исаакович взяли меня в довольно крутой оборот. Но если я выберусь из этой ситуации (а я постараюсь), то Вашей роли в этой грязной истории скрывать не буду. После этого Вы уже в свой бизнес прогнозирования не вернетесь. Кстати, если я из этой ситуации не выберусь, то информация о Вас всё равно поступит куда надо — надежный человек сообщит. Добавлю, что мой предыдущий телефонный разговор с Вами Владлен, скорее всего, слышал с помощью напиханных в мою одежду „жучков“. Я специально сделал это, чтобы Вы поняли серьезность своего положения. Вы такой же нежелательный свидетель для Владлена, как и я, с той лишь разницей, что я им нужен, а Вы уже нет. Ваша жизнь висит на волоске. Бежать жаловаться на меня Владлену для Вас не имеет смысла: он всё равно Вас уберет. Предлагаю единственный путь спасения. У Вас много хороших знакомых в милиции и Следственном комитете. Завтра же расскажите им обо всем и добейтесь возбуждения уголовного дела против этой парочки. Послезавтра Вы уже сами станете их сообщником. Отвечать мне не надо. Письмо мое сразу же по прочтении уничтожьте. Я сделаю то же самое».

Отправив послание, Енисеев возвратился к своему уже остывшему ужину. Елена, наливая мартини из бутылочки в рюмку, сказала:

— Ты знаешь, у меня такое ощущение от всего этого, словно я читаю научно-фантастический роман. Когда его открываешь, то понимаешь, что это вымысел, а потом вчитываешься, привыкаешь и даже начинаешь относиться к описанному как к некой реальности. Я знала, конечно, что мир суеверий и предсказаний для многих людей — реальность, но и предположить не могла, что в нём всё так же серьезно и жестко, как в бизнесе и политике! Конфиденциальная информация, клиенты, партнеры, покушения на убийства…

— То, что это связано с политикой, я давно понял, но слишком поздно понял насчет бизнеса. Люди, обладающие большими деньгами, считают, что можно подчинить себе всё, что угодно, в том числе и сверхъестественные силы. Иначе зачем они нужны, деньги: чтобы в очередной раз приобретать ценности обычные? А те, кто не обладают огромными деньгами, но очень хотят ими обладать, не погнушаются довериться самому черту, если тот сумеет их убедить, что они обогатятся с помощью какой-то магии. В каком-то смысле это самый серьезный рынок на свете — там душу продают.

— И ты, получается, выступаешь в невольной роли искусителя?

— Да. Я не слушал, когда мне говорили знающие люди, что пророчество — это сокровенное искусство. Это всё равно что утверждать, будто вода мокрая, думал я. Мол, какое же пророчество не сокровенное? А не сокровенно то пророчество, которое становится публичным. Формально оно может быть и тайным, как это лживо обещает клиентам в своем агентстве по продаже будущего Ступар, но по сути своей — публичным, потому что тайное превращает в услугу. А в этом случае абсолютно неважно, скольким людям ты предсказываешь будущее — одному, пяти или тысяче. Стоит пророчеству сделаться товаром, как пророк начинает жить по законам рынка.

— А писатель?