Назад в СССР 9

Я бесшумно спрыгнул с крыльца и стал обходить дом, как вдруг раздался звон разбитого стекла и крик Васи:

— Андрюха! Он здесь!

Я рванул вперед и в три секунды очутился на той стороне дома. Человек в спортивном костюме, сиганув из окна (рама за его спиной щерилась осколками зубьев) сходу напрыгнул на Жмыха и подмял его под себя.

Твою мать! И на хрена я ему пистолет давал? Почему он не стреляет?

Жмых барахтался и пытался уцепиться за брючину нападавшего, который, завидев меня, уже вскочил и собирался делать «ноги». Но Дюша (теперь я его узнал при свете луны) вырвал ногу и зарядил ботинком прямо в висок Василию. Тот даже вскрикнуть не успел, как его руки упали безвольными плетьми, а сам он замер и больше не шевелился. Твою мать! Неужели убил, сволочь⁈

— Стоять! — крикнул я дзюдоисту и рванул к нему.

Тот обернулся и хотел уже бежать, но увидев, что я пустой, остановился. На сером лице играла нездоровая улыбка.

— Живучий ты, Андрей Григорьевич, но мы это быстро поправим, — голос его был глуше обычного, будто мертвый.

— Дюша, мать твою! — я подбежал и остановился от противника в метрах трех, на безопасной дистанции атаки. — Ты что творишь? Ты сейчас, только что, убил сотрудника милиции.

— И тебя на тот свет отправлю, — лыбился Пичугин.

Его простоватое раньше лицо казалось теперь зловещим и пугающим. Наконец-то монстр сбросил маску и явил себя во всей красе.

Я мельком оглядел бездыханного Васю. ПМ-а не видно. Черт, да куда он его дел?

— Ты пистолет ищешь? — скривился Дюша. — Он под ним остался. Попробуй достать.

С этими словами Пичугин, как коршун стал кружить возле тела Жмыха, будто намереваясь кинуться за оружием. Но нет… Он только делал вид, что хочет достать ПМ. Меня провоцирует на необдуманный бросок.

Понимает, что стоит ему наклониться к земле, как я его вмиг накрою. Вот и хорохорится, проверяет меня. Но таким театром меня не пронять. Тот, кто первым из нас кинется за оружием — проиграет схватку. Оба это понимаем.

Я сделал небольшой шаг вперед, потом еще. Оценил ситуацию. Дюша борец. Нельзя подпускать его на ближнюю дистанцию. Бить с расстояния, разрывать дистанцию между нами и снова бить, пока не упадет. Если возьмет в клинч — пиши пропало. Вмиг в партер схватку переведет и придушит, а это он умеет.

За несколько тренировок у Воеводина я тоже немного поднаторел в искусстве борьбы, и помню Дюшин коронный проход в ноги. Но если он раньше притворялся, то, возможно, я не все его финты знаю. Может быть, он куда более опытный боец, чем показывал себя на тренировках и в той драке в пивной.

Все эти мысли пронеслись в голове за несколько секунд. Моя сильная сторона — боксерская подготовка, значит, будем бить с расстояния, так и порешим. А пока надо ему зубы заговорить. Выйти на дистанцию удара и выбросить левой прямой. Такого он точно не ожидает.

— На хрена тебе это? Зачем ты убил стольких людей? — спросил я.

— О-о… — щерился Дюша, — ты не знаешь, сколько я убил. В Афгане со счета сбился. Понимаешь, Андрюха… Понравилось мне. А сюда вернулся, здесь нет войны. Но я ее нашел для себя. Нашел…

— Зачем?

— Этот ублюдок должен был умереть, — глаза Пичугина сузились, он продолжал кружить, но я, то отходил, то подступал ближе. Не давал ему ни приблизиться, ни уйти. Оба мы примеривались и выжидали момент. Понимали, что малейшая ошибка подобна смерти.

И, может быть, к ней и ведёт кратчайшим путем.

— Какой ублюдок? — как можно более миролюбиво спросил я.

— Сам знаешь какой, — хмыкнул Дюша. — Наш многоуважаемый тренер.

— Пусть. Ты врал мне про Валю, зачем?

Дюша дернулся и зло на меня зыркнул, видно, я задел его за живое.

— Тебе не понять. Я любил эту тварь… — просипел он, будто выдавливал слова через плотно сжатые губы. — А она…

— А она, пока ты проливал кровь за Родину, спуталась с Воеводиным, — продолжил я за него. — Но разве за это убивают?

— Еще как убивают… Ты не видел, что он с ней сделал. Во что она превратилась.

— Видел, — кивнул я. — Она спилась, потому что он ее бросил. И ты решил его убить.

— Не убить, а казнить, — Дюша остановился.

Видно было, что ему очень хотелось выговориться. Он понимал, что кто-то из нас умрет здесь и сейчас, тогда все сказанное уже не навредит ему. Я не возражал, пусть болтает, может, удастся усыпить его бдительность и напасть первым, когда он совсем не ждет. Но сейчас он — сплошной комок нервов и холодной ярости.

— Я хотел убрать его твоими руками…

Дюша замер, ухмыляясь, как театральный злодей, держа мизансцену.

— Моими? — я неподдельно удивился.

— Думаешь, я не понял, кто ты на самом деле? У тебя шрамы от пулевых ранений. Эти олухи дзюдоисты не заметили, но я-то отличу пулю. Повидал в свое время… Я сразу понял, что ты мент и пришел по нашу душу. Только я в банду внедрился, чтобы казнить тренера. Но видишь, какая штука. Его смерть не принесла бы мне облегчения. Он должен был мучиться долго, как я…

— И поэтому ты сдал его мне?