Назад в Лабиринт

Но никакая армия гномов не выплеснулась на пустынный, омытый дождем берег. На горизонте собирались тучи – надвигалась новая буря. Уже большая часть машины терялась в зловещих грозовых тучах. Мейрит знала по дневникам Эпло, что в бурю гномы выйти не отважатся. Довольная тем, что она в безопасности, Мейрит переоделась в сартанские одежды, привезенные ею с Абарраха.

– И как только их женщины могут такое носить? – проворчала она.

Она впервые в жизни надела платьеnote 13 и нашла, что длинные юбки и лифы в обтяжку, сковывающие движения, нелепы и громоздки. Она неодобрительно осмотрела свой наряд. Сартанская ткань царапала ей кожу. И хотя она убеждала себя, что это ей только кажется, она вдруг почувствовала себя крайне неудобно в одежде врага. Да к тому же – мертвого врага. Мейрит решила снять платье.

Но тут же остановила себя. Она поступает глупо, непоследовательно. Ее Повелитель – ее супруг – был бы недоволен ею. Изучив свое отражение в стекле иллюминатора, Мейрит была вынуждена признать, что платье служит отличной маскировкой. Она выглядит точно так же, как одна из меншей, которых она видела на картинках в книгах своего Повелителя – своего супруга. Даже Эпло, случись ему увидеть ее, не узнал бы в ней Мейрит.

“Он меня и без того не узнал бы, – сказала она себе, расхаживая по кабине корабля, чтобы привыкнуть к длинным юбкам, которые сильно мешали ей при ходьбе, пока она не научилась семенить маленькими шажками. – Каждый из нас прошел слишком много ворот с того времени”.

Она сказала это со вздохом, и сам этот вздох насторожил ее. Остановившись, она решила проанализировать свои чувства, проверяя, не допустила ли какой-то слабости. Так, как проверяла бы свое оружие перед боем. То время. Время, когда они были вместе…

* * *

Тот день выдался длинным и тяжелым. Мейрит провела его в борьбе – не с чудовищами Лабиринта, но с частью самого Лабиринта. Казалось, сама земля охвачена теми же злыми чарами, что держали в своей власти мир-тюрьму, в который были брошены патрины. Цель Мейрит – следующие ворота – находилась по другую сторону скалистого горного кряжа. Она видела эти ворота с верхушки дерева, на котором провела ночь, но никак не могла достичь их.

На той стороне, где ей предстояло на него взбираться, кряж представлял собой гладкие, как лед, почти неприступные скалы.

Почти, но не совершенно неприступные. Ничто в Лабиринте никогда не было совершенно непреодолимым. Все в нем подавало надежду – надежду, которая дразнила и насмехалась. Еще один день – и ты достигнешь своей цели. Еще один бой – и ты будешь в безопасности. Борись. Взбирайся наверх. Беги дальше. Не останавливайся.

И этот кряж был таким же. Гладкий камень, но пронизанный тончайшими трещинками. По ним можно будет взобраться наверх, если удастся зацепиться за них голыми кровоточащими пальцами. И как раз когда она собиралась, подтянувшись, перевалиться через вершину, ее нога соскользнула – а, быть может, расселина, куда она поставила носок ботинка, нарочно закрылась и твердая поверхность под ее ногой вдруг превратилась в сыпучий гравий. А отчего соскользнули ее ладони – оттого, что вспотели, или же эта странная влага выделилась из самого камня?

И она покатилась вниз, бормоча проклятья и цепляясь, чтобы остановить падение, за чахлые кустики, которые впивались невидимыми колючками ей в руки или легко выдергивались с корнем, падая вместе с ней.

Она потратила целый день, пытаясь преодолеть кряж, бродя вдоль него, стремясь найти наиболее удобное место. Ее поиски оказались напрасными. Наступала ночь, а она была не ближе к своей цели, чем утром того же дня. Все ее тело ныло, ладони и голые ступни ног (она сняла ботинки, чтобы было легче карабкаться по скалам) были изрезаны камнями и кровоточили. Ее мучил голод, но ей нечего было есть, потому что весь день она потратила на бесплодные попытки взобраться на скалу и не охотилась.

У подножия кряжа протекал ручей. Мейрит опустила ноги и руки в прохладную воду, высматривая, не проплывет ли рыба, чтобы поймать ее на обед. Она увидела нескольких, но внезапно почувствовала, что даже на их поимку сил у нее больше нет. Она устала, устала гораздо сильнее, чем можно было ожидать. Она понимала, что это усталость отчаяния – усталость, которая в Лабиринте может обернуться смертью. Она означает, что тебе уже все равно. Означает, что ты забиваешься в укромный уголок, ложишься и умираешь. Болтая руками в воде и больше не чувствуя боли, не чувствуя теперь уже ничего, она подумала: “Зачем все эти попытки? Ради чего? Если я переберусь через кряж, все равно за ним окажется другой. Еще выше и неприступнее”.