Навуходоносор II, царь Вавилонский

У отца с сыном были, по всей видимости, хорошие отношения; по крайней мере источники, невзирая на скудость сведений, позволяют это предполагать. Стареющий Набопаласар полагался на порядочность и воинские таланты своего первенца. Он удивительно тепло говорит о двух старших сыновьях в рассказе о церемонии, положившей начало большой работе по сооружению «Дома — основания неба и земли»[5] — ступенчатой башни в Вавилоне[6]. Согласно тысячелетнему ритуалу царь и его семья должны были символически участвовать в закладке первого кирпича: «Обрядил я корзины в золото и серебро; и дал я нести Навуходоносору, перворожденному моему, возлюбленному сердца моего, в корзинах глиняных вино, смешанное с елеем, и вещества <благовонные> с войсками моими. И дал я мотыгу и колесницу Набу-шуму-лиширу, брату его, плоти от плоти моей, брату его младшему, возлюбленному моему». Сам же Навуходоносор позднее рассказывал о завершении строительства много сдержаннее (грамматическое несогласование сохранено в соответствии с оригиналом): «Башня ступенчатая в Вавилоне <…>, для которой царь Вавилонский, отец мой, родитель мой Набопаласар очистил место искусством волшебства <…>, которой основания поместил он в преисподней […], которую возвел высотой на тридцать локтей, вершину же ее не воздвиг он; я сделал, чтобы Дом — основание неба и земли воздвигли до самой крыши, да спорит он с небесами». Надпись Навуходоносора повторяет выражения, употребленные его отцом, но при этом, кажется, скрыто, под сурдинку его критикует, не без суровости указывая, что утверждение Набопаласара было преждевременным и скорее являлось благим пожеланием. Ведь он хвалился, что «возвел его (храм. —Д. А.) подобно горе» и «воздвиг его людям на диво», но довел здание до высоты менее 15 метров. Впрочем, все современники Навуходоносора и без того это знали, так что со стороны нового царя написать такое не было большим нахальством.

Действительно, позднее, подводя итог своей строительной деятельности, Навуходоносор опять имел случай рассказать о свершениях отца и своих собственных в области гражданского и оборонного строительства в Вавилоне: «То, чего ни один царь до него сделать не мог: отец мой, родитель мой, два раза обнес город стеной со рвом, построенной из асфальта и обожженных кирпичей. Я же построил стену весьма крепкую, добавив к двум прежним стенам третью, из асфальта и обожженных кирпичей, и вывел ее вдоль той стены, которую начал отец мой». И еще немного ниже: «Отец мой, родитель мой возвел набережную <…> из асфальта и обожженных кирпичей и положил начало благое сваями на другой стороне Евфрата, докончить же не мог. Я же, сын его первородный, любезный ему, построил набережную <…> из асфальта и обожженного кирпича, и соединил ее с набережной отца моего, и сделал очень крепкой». Смысл этого рассказа ясен: Навуходоносор предстает здесь как достойный продолжатель дел любимого и любящего отца, которому лишь недостаток времени не дал завершить его миссию. Набонид, ставший царем через семь лет после Навуходоносора и объявлявший себя его последователем, использовал тот же прием — восхвалял незавершенные начинания предшественника. Тем самым он фактически подчеркивал положительный результат собственных действий, то совершенство, с каким он сам довел решение задачи до конца, но при этом представал и благодарным наследником, завершившим дело предыдущих правителей.