Навстречу звезде

Лёгкий ветерок уносил обрывки бумаги и пластиковый пакет вдоль по улице. Грязная ворона гналась за ним… Толчок в плечо чуть не свалил меня с ног. Обернувшись, я увидел огромную спину мужчины в чёрной кожаной куртке, с гориллой, откусывающей блин от штанги, и в обтягивающих накачанные ноги спортивных штанах. Он даже не обернулся, как будто и не заметил, что чуть не снёс меня. Я выругался про себя. Не удивился бы, увидев, что у этого мужика такая же обезьянья морда, что и на куртке. Забравшись в свой ларёк, я ещё долго не мог отойти от негодования. Поясницу немного тянуло от толчка, и это не давало мне забыть тяжеловеса. Я высматривал в прохожих подобных атлетов, чтоб убедиться, что не ошибаюсь по поводу их звериных лиц. Далеко не все бодибилдеры, естественно, подобны тому, что толкнул меня. Я даже уверен, что большинство из них – хорошие ребята. Скорее всего, тип, которого я встретил, и такие, как он, – совокупность комплексов, невоспитанности и огромного тела, дающего им хоть какую-то уверенность в себе. Неудачный биоментальный сплав, брак в общественном строе.

И вот среди прохожих идёт горилла того же типа. Руки в окружности как у меня ноги, отсутствие шеи, шире трёх средних людей. Лицо угрюмое, взгляд, исподлобья метающий молоты во всех, кто проходит мимо. Такое впечатление, что воин идёт врукопашную на врага или wrestler поднимается на ринг под шквал аплодисментов. Для кого весь этот фарс? Для чего все эти мышцы?

Само по себе наслаждение от физических нагрузок ненормально. Получать моральное, а может, частично и физическое удовлетворение от ощущения боли после тренировки, осознавая, что эта боль свидетельствует о вероятном приросте мышечной массы, а, следовательно, приближает к идеалу данного времени, – абсурд. Всё равно, что получать удовольствие от ожога о горячую сковороду при наличии желания хорошо прожаренного куска мяса. Или ломать себе кости, ведь они станут прочнее в месте перелома. Истинно более честное удовольствие – съесть кусок мяса и запить большим глотком пива, нежели извращённо улыбаться, стиснув челюсти от боли, поигрывая намеренно порванными мышцами перед зеркалом. Что-то садогомосячное есть во всём этом. Я всеми руками за испытание большинства удовольствий, доступных человеку, и этого сомнительного удовольствия тоже, но оно одно из самых странных. Удовольствие от телесного страдания… Если отбросить всю шелуху, то это почти самобичевание, только в угоду моде, а не богу. Вериги одним, штангу другим… Прости меня, Господи, что-то я далеко ушёл…

И в целом красота, полученная через боли и страдания, наполненные удовольствием от этих страданий, – какое-то самоудовлетворение в ежовых рукавицах. Хочешь удовольствия – получай его в чистом виде, встречай рассветы, провожай закаты. Не по тебе? Кури, бухай, люби. Хочешь проверить свой организм и не можешь без физического экстрима, взберись на Эверест, переплыви Ла-Манш. Речку у бабушки, на холм в соседнем лесу… Красота тела не должна быть целью, она должна быть следствием образа жизни. Либо его безобразие также… В конечном счёте, тело никогда не цель, а лишь средство.

– Ты чего не здороваешься? Я вчера такую штуку покурил… огонь! До утра по закоулкам сознания бродил, – прервал мои критичные мысли Патрик, даже не дожидаясь моего ответа. – Звёзды вокруг, голос, хоть и укоряющий, но почему-то очень приятный. У меня ещё осталось, хочешь?

– У тебя покупатели… – прервал я восторженный монолог и кивнул в сторону его рабочего места, где уже собралось три человека, не успевшие позавтракать нормальной едой.