Навстречу Закату

Алекса прошибла молния, он чертыхнулся. “Почему СМС пришло только сейчас?” И, забыв о носках, терпеливо ожидающих своей участи, рванул в комнату одеваться. Да, не на такое продолжение дня надеялись носочные изделия, разлетаясь по комнате. Цветными хлопчатобумажными комочками они беспорядочно устлали пол гостиной к будущей радость Рыжика.

Как наш герой ни пришпоривал своего четырехколесного коня, как ни сигналил впереди плетущимся машинам, как ни рассылал по разным направлениям кидающихся под автомобиль пешеходов, к спортклубу он подъехал через двадцать две минуты.

Вследствие двенадцатиминутного опоздания Алекс увидел сына у входа в клуб, на лице мальчика явственно читалось: “Кто бы мог сомневаться…”.

Илюшка погрузился на заднее сидение, пробормотал «Все уже разошлись…» и, достав из сумки свой привычный батончик мюсли, принялся с хрустом уплетать его.

– Ну, прости, сынок… – начал Алекс.

– Пробки… – продолжил сын.

Алексу стало стыдно, и он не стал сочинять ничего в свое оправдание. Какой смысл так мелко лукавить, когда ты решился на такой грандиозный шаг – переписать последний акт, обрести свободу и встретить закат Солнца лицом к лицу. Ввиду последних событий и вводных, изменивших отношение Алекса к жизни, наш герой решил честно признаться: “Я потерял счет времени, сынок! Я его потерял…“.

Причем это признание целиком и всеобъемлюще характеризовало состояние героя. Ну, а в ответ он был награжден удивленным выражением глаз в зеркале заднего вида и вполне себе теплым прощением.

– Да ладно, пап… Бывает! С днем рождения тебя, кстати! Не хотели тебя будить!

– Спасибо!.. Я так и понял.

– А гости будут сегодня?

– Какие? Все в разъездах… – неопределенно ответил Алекс, сам не зная, кого имея ввиду.

– А вкусненькое?

– Придумаем что-нибудь…

– Здорово… – Илья вернулся к восстановлению энергии посредством поедания батончика мюсли.

Привычная дорога и светофоры обычно усыпляют мозговую деятельность и речевую способность. Но сегодня случилось то, что не давало Алексу задремать. Он неожиданно для себя, а особенно неожиданно для сына, спросил:

– Как тренировки?

– Пап, ты чего? – Илюшка едва не поперхнулся.

– Просто… интересно…

Мальчик прожевал очередную порцию энергетического батончика.

– Нормально тренировки, пап…

– И чем вы там сейчас занимаетесь? – не унимался Алекс.

– Ну, бегаем, прыгаем, финты отрабатываем… – ответил Илюшка и замолчал.

– А броски?

Илья серьезно посмотрел на отца. Таким он видел его впервые.

– И броски… Пап, ты это к чему?

– Я же говорю, просто интересуюсь. Ты год уже тренируешься. Тебе нравится?

– Очень! – сразу ответил Илья.

– А игры? Игры у вас бывают?

– Да! – мальчик начал подключаться к беседе.

– И как у тебя с результативностью?

– Ну… нормально… – отведя глаза в сторону, ответил Илья.

– В кольцо-то попадаешь? – пошутил Алекс.

Илюшка пожал плечами.

– Если мяч у меня оказывается… бывает.

Алекс споткнулся на этой фразе и на той интонации, с которой она была произнесена.

– Подожди… То есть как “если у меня оказывается”? Тебе что, пасы не дают?

Илья подозрительно умолк. Алекс насторожился.

– То есть, ты бегаешь по площадке и тебе не дают пасов?

– Ну и что… – пожал плечами Илья. – Мне нравится…

– Как это «что»? – возмутился Алекс. – Просто так бегать можно и вокруг дома.

Возмущение, захлестнувшее Алекса, было вполне объяснимо. В детстве он играл в ручной мяч. И так как был полным мальчиком, то чаще всего сидел на скамейке запасных. Играть ему очень хотелось, но плохо получалось. Чтобы научиться играть, нужно играть. А когда тебе пасы не дают, как ты научишься играть? Вот он и сидел… и переживал… очень. Сильно-пресильно. И с горькой завистью смотрел, как его друзья бегают по площадке и забивают голы. И грыз маленький пухленький Алекс нервно заусенцы на пальцах… до самой крови. Пока у тренера, Михаила Юрьевича Фишбейна, после очередной неудачи Алекса что-то там в тренерском мозгу не переключилось. Выгнать он мальчишку не мог, вот и созрела у него идея.

– Чего сидеть сиднем? А ну, дуй в ворота.

И Алекс дунул… И зажглась его звезда. Вратарская. И фиг кто ему мог забить. Потому что, несмотря на неспортивность, обладал Алекс природной гибкостью и хорошей реакцией. А еще азартом и бесстрашием, с которыми он бросался на мяч. И, как говорили друзья по команде: “Хавал его не лету!” Вот поэтому Алексу было даже очень понятно, какие переживания скрывает мальчишка на заднем сидении. И как горько это, когда тебе не дают, б…ть, пасов.

От этих стремительно пронесшихся воспоминаний у Алекса защипало глаза и запершило в горле. Он посмотрел в зеркало заднего вида и увидел там себя, сидящего на скамейке запасных, слизывающим капельку крови с откусанного заусенца. Илюшка смотрел в окно, но солоновато металлический вкус у себя во рту Алекс ощущал очень даже явственно. За пацана своего. Ему каждой клеточкой было больно за сына.

– А на баскетболе забивать надо… или как там, закидывать? Забрасывать?

Илюха молчал.

– А тренер что же? Он не видит, что тебе пасы не дают?

– Да ладно, пап! Нормально же все… – нехотя ответил Илья.

– Не нормально, сын! Не нормально.