Навстречу мечте

– Ну и отлично, – сказала я и снова откинулась на мягкий спальник.

Сны беглых дальнобойщиков

«Жизнь сужается и расширяется

в зависимости от нашей храбрости».

Анаис Нин

Мы вышли на дорогу там, где и говорил нам Рома. До Могочи, кажется, было километров шесть, не больше. Солнце клонилось к горизонту и уже освещало всю дорогу теплым оранжевым светом, словно огромная лампа накаливания. Не было никаких шансов, что кто‑то остановится рядом с отбойником, поэтому мы надеялись на знакомых Санька, который обещал ночлег у своего друга. Прошли мы километра три, когда увидели заправочную станцию и фонари вокруг нее. Тут мы начали звонить Саньку, чтобы узнать насчет гостиницы. Перед нами остановился грузовик и из салона высунулся улыбающийся водитель. В итоге мы уехали с ним. Миша направлялся в Биробиджан и очень торопился, так как сроки поджимали. Всю дорогу, до самой глубокой ночи, он рассказывал, как готовится самогон. Для этого надо, по его словам, «всего‑то пять килограмм сахара, двадцать литров воды и грамм так двадцать спиртовых дрожжей».

Я сидела у окна, рядом с водителем и слушала его истории… Трасса. Как много опасного таит в себе это слово. Сколько неопределенности. Трасса – как жизнь. Абсолютно все, что угодно, может случиться на ней. Но жить стоит, чтобы рисковать. Высунешь руку из окна. Ветер начинает обретать плотность. Ты можешь его потрогать. Лишь мелкие камушки бьются изредка в твою руку. Перехватывает дыхание от сильного ветра. Мне стало казаться, что дороги в России бесконечны, как морская гладь, уходящая далеко за горизонт, как черное небо, полное белых звездочек. Смотришь – и не видно ни конца ни края.

– Все же нравится мне моя профессия. Едешь такой едешь, и дорога успокаивает. Вы бы знали. Когда уезжаешь из дома, хочется обратно, а когда дома, хочется снова в путь-дорогу. Вот так парадокс! Только я уже в разводе и три месяца сына не видел. Сердце кровью обливается, когда смотрю эти видео с сыном, что мне бывшая жена присылает.

И немного помолчав, добавил:

– Вы, наверное, спать давно хотите. Утро уже на дворе. Замучил совсем я вас своими разговорами.

– Да нет же, нам очень интересно, что вы рассказываете.

– Ну, вы все равно ложитесь.

И мы легли. На свою голову. А проснулись от того, что Миша резко дал по тормозам, и мы с Максимом чудом не вылетели с нижнего спальника.

– Что случилось?

– Заснул, пока ехал. Надо бы вздремнуть все же. Я чуть в тот КАМАЗ сейчас не въехал.

Миша припарковался на обочине и залез на верхний спальник. Мы вышли на улицу, чтобы не мешать нашему водителю спать. Однако это оказалось не самой лучшей идеей. Как только мы вышли из машины, нас окружили громко жужжащие огромные насекомые, которые садились на нас и больно кусали. Так вот они какие оказались, эти большие комары, о которых говорил Ваня в Красноярске. Мы быстро и бесшумно, насколько могли, вернулись в машину. Максим поймал двух залетевших оводов и, безжалостно оторвав им крылышки, выкинул в окно.

– Фу, какой ты! – улыбаясь, прошептала я.

Примерно через полчаса проснулся Миша и снова сел за руль.

– Вроде немного полегчало, – лишь сказал он, протирая глаза. – Надо только в шиномонтажку заскочить, я, пока ехал, колесо пробил.

На шиномонтажке кто‑то громко сказал в рацию:

– Негабарит, выходи! Сейчас все перекрою, не выедешь!

Казалось, это было адресовано нам, впрочем, Миша никак не отреагировал. Мы припарковались и спрыгнули на пыльную дорогу. Максим пошел в кафе, Миша – разбираться с колесом, а я села на скамейку. Живот крутило, и я обвила его руками. Наверное, что‑то не то съела. Светило яркое полуденное солнце, а на небе не было ни единого облачка. Я чувствовала себя как в пустыне. Казалось, в округе, кроме этого кафе и крохотной шиномонтажки, ничего нет. Максим вышел из кафе с бутылкой пива и сел рядом со мной.

– Будешь пиво?

– Нет, – и через мгновение передумала, – хотя давай.

Я сделала глоток. Оно было таким же противным, как и все пиво, которое я когда‑либо пробовала. Во рту так и остался этот горький привкус.

– Я думала, ты есть пошел.

– А ты чего не пошла?

Мы зашли в кафе и заказали по тарелке солянки. Живот немного поутих, и я выпила еще горячего чаю с хлебом. И это мне напомнило детство. Когда мы дрались за корочку хлеба или катали из него шарики и кидали в суп. Еще в школе некоторые из‑за нехватки денег на обеды, таскали ломтики хлеба и ели их на уроке. Эх, были времена.