Навстречу любви

Мышцы на его напряженном лице вдруг расслабились, и он заговорил до странности спокойным голосом:

— Можешь делать все, что угодно, только прошу — оставь меня в покое и не рассказывай мне ничего о ней. Я не хочу ничего знать. Не хочу. Неужели это так трудно понять! А, вот и Джон! Пойду встречу его.

Джон Прайс был высоким мужчиной, года на два старше Пола. Он жил недалеко от Хиггинсов вместе со своей семьей — женой, двумя сыновьями и двумя дочерьми. Джон и Пол познакомились много лет назад, еще до того, как Пол женился на Бет. Они виделись довольно часто, но предпочитали общаться в основном на профессиональные темы, избегая обсуждать друг с другом вопросы личного характера. Доктор Прайс, разумеется, догадывался о том, что у Хиггинсов далеко не все в порядке.

Сейчас доктор Прайс действительно был озабочен исчезновением дочери друга. Перед его глазами так и стояла картина — бледное в свете фар лицо Лорны, ее огромные испуганные глаза. Он очень жалел, что не вышел тогда из машины и не попытался ее догнать.

Увидев доктора Хиггинса, Джон поприветствовал его:

— Здравствуй. Есть какие-нибудь новости? Что у вас тут случилось?

— Ах. — Пол надел шляпу и сказал: — Мы поругались. — Он не уточнил, с кем именно он поругался.

— О, это все объясняет. Она поэтому-то так и расстроилась. Я даже и представить себе не мог, что вы с ней можете поссориться.

Пол нервно кивнул. Он не мог сейчас даже улыбнуться шутке.

— Откуда начнем?

— Думаю, будет разумным пойти в парк, где я и встретил ее. Лорна, разумеется, могла уже далеко уйти, но возможно, она просто сидит на лавочке. Нам следует предупредить полицию о том, куда мы направляемся.

Пол вышел на улицу, сел в машину и захлопнул дверцу. Джон пошел к своему автомобилю. И вскоре они один за другим выехали на площадь.

3

Мэгги сидела, прислонив ноги в тапочках к печке. На плечи она накинула старую шаль. Было холодно. Если что-нибудь случится с ребенком, он не переживет этого. У нее вдруг возникло ощущение, что на них надвигается что-то страшное. Она прожила в этом доме всю свою сознательную жизнь и по всяким мельчайшим признакам уже чувствовала приближение грозы. Сейчас же на них мог обрушиться настоящий ураган. Мэгги с самого начала знала, что из этого брака ничего хорошего не выйдет. И о ребенке она тоже все знала. Как только малышку развернули и Мэгги увидела эти черные миндалевидные глаза… Тогда и старый мистер Хиггинс догадался, что это ребенок не Пола. Но тогда, тогда лучше было молчать. Пол и сам заподозрил, что в венах этой девочки течет не его кровь, но лучше было оставить все как есть. Всем удобнее.

Когда еще была жива старая миссис Хиггинс, эта негодяйка вела себя более или менее в соответствии с общепринятыми нормами и правилами. Но потом, став единственной хозяйкой в доме, эта женщина стала делать все, что хотела. Нет, она, Мэгги, не осталась бы здесь и пяти минут, если бы не Пол. Только ради него она терпела все это. Он был ей как сын. И даже больше. Как ни странно, она не испытывала столь глубокой материнской любви к своему собственному ребенку. Да и дочь платила ей той же монетой. А вот Пол питал к ней самые нежные чувства и был очень привязан к старой няньке, вырастившей его. Первая миссис Хиггинс родила мальчика спустя всего шесть недель после того, как Мэгги произвела на свет собственную дочь — Монику. Мэгги приносила девочку в хозяйский дом и клала ее в корзинку для белья, периодически подходя к ней, чтобы покормить или утешить. Вскоре мать Пола занемогла, и мальчик оказался в надежных руках служанки. Женщина нянчила малышей, и источник питания стал у них один и тот же. Возможно, именно в этом и заключался секрет той любви, которую Мэгги питала к Полу, — он сосал ее грудь. Потом, спустя годы, видя, как растет ее воспитанник, как раздаются в ширину его плечи, Мэгги чувствовала и себя причастной к столь замечательной физической форме своего мальчика. Ее переполняли нежность и любовь. В ее возрасте многие уже мечтали об отдыхе, но старая служанка не хотела расставаться с единственным существом в мире, которое так много для нее значило и для которого ее собственное существование было небезразлично. Свои последние дни она проведет рядом с Полом. Она будет видеть его хотя бы иногда, хотя бы изредка, и это наполнит ее оставшиеся дни теплом и светом.

Когда дверь открылась и в кухню вошла Дженни, Мэгги повернула к ней голову и сказала:

— Никогда не знала, что тишина так невыносима.

Дженни взглянула на свои часы, затем на большие настенные:

— Идут правильно. Ну, может, отстают на минуту-две, не больше. Похоже, просто время застыло на месте.

— О Господи, прошу тебя только об одном — пусть кто-нибудь позвонит по этому чертову аппарату.

Словно в ответ на мольбы Мэгги, раздался звонок, Дженни метнулась к телефону и схватила дрожащими руками трубку.

— Доктор Хиггинс дома?

— Нет, но я могу оставить для него сообщение, если хотите.