Навсегда

— Потрясающе, — пробормотала она. Обернувшись к Эрнесто и Заре, она пояснила: — Когда вы заглянете в микроскоп, в самом центре вы увидите одну — я подчеркиваю: одну! — прозрачную нить человеческой ДНК в стотысячекратном увеличении! Другие нити, окружающие ее, — это саморепродуцированные клоны!

Она жестом пригласила Эрнесто взглянуть в микроскоп, что он с живостью и сделал.

— Данный образец ткани, — объясняла доктор, — должен был потерять способность репродуцирования несколько недель назад! Но, как вы сами можете убедиться, он продолжает деление, производя безупречные копии самого себя!

Доктор оглянулась, затем отвела их в сторону, чтобы никто не мог их услышать.

— Мы на пороге еще одного биохимического открытия! — прошептала она. — Скоро нам уже не понадобятся наши жертвенные ангелочки! У нас будет возможность производить ваше лекарство прямо здесь, в лаборатории! Вы только представьте себе, насколько это будет безопаснее! А когда мы доведем наш метод до совершенства, подумайте, какие ослепительные возможности откроются перед нами! Вследствие простого самоделения одна-единственная нитка одной из молекул ДНК обеспечит нам запас свежего лекарства на несколько веков!

Эрнесто приглушенно произнес:

— Боже мой! Это действительно открытие! И когда, по вашему мнению, этот метод будет доработан?

Васильчикова пожала плечами.

— Увы, — вздохнула она, — это трудно предсказать. Но по крайней мере мы знаем теперь, что это вопрос не принципиальной возможности, а времени. Ну ладно. Если вы последуете за мной, я покажу вам кое-что еще. Я уверена, что результаты ограничительной диеты поразят вас не меньше!

Доктор подошла к дверям, на которых было написано: «Живые образцы», и достала свою электронную карточку. Они опять вошли в изолятор. Дверь позади них закрылась, и только тогда раздвинулись двери впереди.

Они оказались в темном извилистом коридоре, напоминавшем проход для посетителей серпентария или аквариума в зоопарке. Но в ярко освещенных клетках, защищенных армированным стеклом, находились не рыбы и змеи, а представители всей иерархии животного мира — от простейших одноклеточных до крыс, кошек, собак и обезьян.

— Помните наш ковчег? — спросила Васильчикова, жестом обводя помещение.

— Конечно, здесь каждой твари по паре, — ответил с улыбкой Эрнесто.

Зара, не присоединяясь к ним, оставалась около входа. Достав платок, она держала его перед лицом. Она ненавидела этот смешанный запах животных, мочи и фекалий. Она испытывала отвращение ко всему, что ползало, пресмыкалось, сокращалось, переваливалось, летало — за исключением бабочек, разумеется. Их она любила.

Оставив ее у двери, доктор Васильчикова подошла к Эрнесто, стоящему у первой витрины. За стеклом находились два микроскопа, каждый из которых был присоединен к особой телекамере. Она нажала на кнопку под окном, и мгновенно вспыхнули два цветных видеоэкрана с высоким разрешением.

На каждом из них было изображение протозоа, простейшего одноклеточного организма, в стотысячекратном увеличении. Организмы были идентичны, имея между собой только одно различие.

— Как вы видите, — объясняла доктор Васильчикова, — организм справа не двигается: он мертв. Его кормили обычной пищей, которую употребляют протозоа. Он прожил четырнадцать дней, на один день меньше обычного жизненного цикла. Это было неделю назад. Здоровому организму слева, — она постучала по стеклу кончиками пальцев, — была предписана низкокалорийная диета. Он получал минимум протеина, но достаточно витаминов и минеральных солей, чтобы избежать истощения. Он здравствует вот уже двадцать один день. Иными словами…

— Продолжительность жизни почти удвоилась! — воскликнул Эрнесто.

Они перешли к следующему окну, за которым тоже находились камеры, подсоединенные к двум видеоэкранам.

— Водяная блоха, — объясняла Васильчикова, включая экран. — Той, которая справа, давалась обычная пища. Она умерла тогда, когда ей и было предписано природой, — их жизненный цикл составляет обычно сорок два дня. Левая же, которая появилась на свет в тот же самый момент, что и первая, живет на низкокалорийной диете. Судя по результатам тестов, ей предстоит насладиться приблизительно шестьдесят одним днем в этом мире.

— Замечательно, — пробормотал Эрнесто, — поистине замечательно.

— А теперь переходим к крысам. Первая жила на обычной диете тридцать месяцев. Обратите внимание, как поседела ее белая шкурка. Ежедневные наблюдения показывают, что она страдает несколькими болезнями: слабость сердечной мышцы, почечная недостаточность, диабет, катаракта, общее ослабление иммунной системы. И если ее не прикончит одна из этих болезней, то это сделает рак.

Эрнесто уставился на крысу в левой части клетки.

— Эта еще вся белая! — изумленно воскликнул он.