Навсегда с тобой

Линн протянула руки, и Тайлер тут же перебрался к ней.

— Спасибо, но не надо.

— Хорошо, тогда я присмотрю за этой парочкой.

Старшие дети весело закричали.

— Смотрю, у тебя уже есть клуб фанатов, — заметила Линн.

— Стойте! — Остин указал на дверь кухни. — Вы оба стоите под омелой!

Линн посмотрела вверх. Большая ветка омелы свисала с косяка кухонной двери.

Она поцеловала Тайлера в щеку:

— Рождественский поцелуй для моего любимого.

— А Кристиан? — спросил Остин.

— Да! — Его глаза лукаво заблестели. — Твой любимый пожарный ждет поцелуя под омелой.

Линн эта идея не нравилась хотя бы уже потому, что ей очень хотелось поцеловать Кристиана.

— Вы должны поцеловаться! — настаивал Остин. — Это традиция.

— Я за традицию, — произнес Кристиан. — А ты?

— Она тоже за традицию, — уверенно заявила Кенделл. — Разве нет?

— Да. — Линн понизила голос. — Только ради детей, понял?

Кристиан кивнул.

Она встала на цыпочки, чтобы поцеловать его в щеку, но Кристиан повернул голову, и ее губы оказались на его губах.

Что-то сверкнуло. Статическое электричество? Линн не знала. Она только знала — его поцелуй оказался горячим, таким горячим… Он обжигал, но обжигал очень приятно. Ее никто никогда не целовал так глубоко. Жар разлился по ее венам. Сердце забилось в четыре раза быстрее.

Что-то коснулось ее лица. Сладкое, липкое. Она открыла глаза. Тайлер.

О нет, нет! Линн резко отстранилась от Кристиана.

Велтон… Что она наделала?

Она посмотрела на детей у стола. Они весело ухмылялись.

— Удовлетворены?

И тот и другая кивнули.

— А я нет, — прошептал Кристиан.

— Тем хуже для тебя, — ответила она шепотом. — Я хотела только чмокнуть тебя в щеку.

— Я знал, ты так и скажешь. Но рождественская традиция гласит — под омелой целуют не в щечку. Скорее надо высунуть язык.

Все три ребенка тут же высунули языки.

Линн засмеялась — смесь нервозности и желания показать, что все происшедшее — шутка. Но ее губы еще дрожали.

Раздалась новая песня. Старшие дети начали подпевать во всю мощь своих легких. Тайлер захлопал в ладоши.

— Ну, — прошептала Линн Кристиану, — лучше я высуну язык наружу, чем засуну его тебе в горло.

— Ты уверена? — спросил он. Его теплое дыхание коснулось ее шеи. — Может, проверим?

Ее пронизало предвкушение.

«Боже, помоги мне!»

Несколько часов спустя дети отправились спать. По радио по-прежнему передавали рождественские гимны. В камине потрескивали поленья. На столе стояли две чашки шоколада.

Прекрасный вечер. Особенно потому, что Линн сидит рядом с ним на Кушетке… Но Кристиан мог думать только о сногсшибательном поцелуе.

Линн целовала так же хорошо, как делала все остальное. Сладко, тепло. И он хотел попробовать еще раз. Без трех малолетних наблюдателей.

— Пожертвований на раздачу игрушек все еще мало. — Лэптоп стоял у нее на коленях. Она смотрела на экран. — Но даже осторожные оценки сборов от обеда и аукциона дают возможность надеяться собрать такие нужные ГСПСО средства.

— Ты удивляешься каждый раз, когда появляется шанс, что праздник рождественского волшебства может оказаться успешным, — заметил Кристиан.

— В противовес тебе, — парировала она. — Ты неизменно уверен.

— Не в этом деле.

В ее глазах сверкнуло любопытство.

— А в каком?

Черт! Кристиан попытался найти нейтральный ответ.

— Ну, в некоторых вещах.

— Каких? — настаивала она.

Кристиан колебался. Он не любил признавать поражение, но она ведь не обыкновенная женщина.

— Помнишь, что я говорил тебе о путешествии вверх?

— Ты полтора года ходил в горы и жил как бродяга, чтобы понять, что для тебя важно.

Он кивнул:

— В начале этого пути уверенность часто покидала меня. Семья не хотела отпускать меня. И моя девушка тоже.

— Ты не хотел, чтобы она шла с тобой?

— Она не захотела идти.

— Тебе, наверное, пришлось туго.

— Я все время спрашивал себя, правильное ли я принял решение. Не лучше ли было бы остаться внизу, на виноградниках, и отпраздновать помолвку?

— Помолвку? Значит, это было серьезно?

— Серьезнее, чем что-либо другое. — Он уже пару лет не вспоминал Келли. — Мы встретились в университете — оба слушали курс экологии и виноградарства. Влюбились на почве виноделия.

— Решение уехать и побродить по свету оказалось верным? — спросила Линн.

— Абсолютно, — ответил он не колеблясь. — Я познакомился с замечательными людьми и узнал многое о самом себе. Я бы снова так поступил.

— Звучит как «путь длиною в жизнь».

— Так оно и было.

— А как насчет девушки? Ты не раскаиваешься?

— Нет. Она не любила меня по-настоящему. Хотела жить жизнью, которую ей могли обеспечить имя Велтонов и их винодельческое производство. Когда я сказал, что не хочу для себя такого будущего, она меня бросила.

— Да…

— Я с этим справился.

Она дотронулась до его руки. Ему хотелось привлечь Линн к себе, обнять ее, но он не решался.

Она сказала, что поцелуй под омелой был для детей. Но она ответила на его поцелуй. Не для детей. Для нее и для него.

— Ну вот, я рассказал про себя. Теперь твоя очередь.

Она нахмурилась:

— Так мы просидим тут всю ночь.

— Я бы не возражал.

— Но Ханна и Гаррет могут возразить.

— Их же нет дома!

Линн глубоко вздохнула:

— У меня был случай на горе Стюарт.

— Гора Стюарт в Вашингтоне?