Навсегда с тобой

– Я… разбила ему сердце.

* * *

День незаметно перетек в ночь.

В какой-то момент я переместилась с дивана в кровать, но не спала. Просто не могла уснуть. В голове все время крутились мысли о том, что я делала или чего не делала с тех пор, как узнала, что беременна. Я неустанно выискивала, что стало причиной потери ребенка.

Рокси не ушла, но она не приставала ко мне. Она вообще лишь раз зашла в комнату, чтобы предложить поесть куриного супа. Я не знала, откуда она его достала, но он напомнил мне о Нике. Это только усилило боль.

Мне показалось, что еще я слышала голос Риса, потом и Каллы. Сначала подумала, что мне показалось, но потом поняла: она приехала в город. В Шепарде уже начались каникулы. Я молилась, чтобы она не входила в комнату, и, видимо, моя просьба была услышана.

Всю ночь я пролежала без сна, но не плакала. Мои мысли поглотила безразмерная пустота. Я не смогла отключиться от реальности, как сделала это в больнице. Мне просто хотелось, чтобы утихла боль – физическая и та, что была более глубокой, острой и пронзительной.

В тихие предрассветные часы я поняла, что хотела этого ребенка гораздо сильнее, чем осознавала. Мне вспомнилась поговорка: «Что имеем – не храним, потерявши – плачем». Кто знал, что она настолько правдива. Жжение в горле и глазах усиливалось.

Я свернулась калачиком и поджала ноги. Как же это было несправедливо. Я не чувствовала себя так ужасно с тех пор, как двое морских пехотинцев появились у дверей нашего дома, когда мне было пятнадцать.

В глубине души я понимала, что должна перестать себя жалеть. Мне следовало встать, встряхнуться и начать жить дальше. Это то, что я всегда делала, и то, что должна была сделать снова. Но я не просто потеряла ребенка.

Я потеряла будущее.

Рокси попыталась заставить меня позавтракать утром. Ее каштановые волосы растрепались, и она выглядела так же ужасно, как я себя чувствовала. Мне хотелось сказать ей, что она не обязана торчать тут со мной. У нее была своя жизнь. А со мной все будет в порядке.

Я всегда была в порядке.

Около одиннадцати утра я услышала, как открылась дверь в комнату, но в мою спальню вошла не Рокси, а Кэти и закрыла за собой дверь. Я еле узнала ее.

Без макияжа, с собранными в хвост волосами и в самой обычной одежде: синих джинсах и белом шерстяном свитере. Я никогда не видела ее такой… неприметной.

Кэти подошла к кровати и села на край. Без теней для век и темной подводки ее голубые глаза сияли.

– Рокси пришлось поехать домой.

В горле пересохло, но я выдавила:

– Могла бы и не приходить. Я просто… отдыхаю.

– Трудно пережить потерю ребенка.

У меня перехватило дыхание. Видимо, метаморфозы на ее прямолинейность не распространялись. Я не знала, что на это ответить.

– Ты, наверное, не очень хорошо себя чувствуешь, – добавила она, закинув ногу на ногу. – Знаю, что после выкидыша женщины обычно еще пару дней чувствуют себя дерьмово. И не только морально. Рокси сказала, что ты не завтракала.

– Я не голодна, – через мгновение сказала я.

Она сложила руки на коленях.

– Тебе стоит что-нибудь поесть.

Я не ответила, а лишь поерзала под одеялом. Меня окутало какое-то давящее, удушающее чувство. Я была смущена этим вниманием. Друзья решили, что мне нужна няня, а мне просто нужен был…

Я не позволила себе закончить эту мысль.

– Я в порядке, – не поднимаясь с кровати, сказала я.

Казалось, моя щека приклеилась к подушке.

Она подняла бровь.

– Я предупреждала тебя.

Мое дыхание сбилось.

Кэти медленно покачала головой.

– Я почувствовала это, понимаешь? Поняла, что ты разобьешь ему сердце, и ты сейчас это делаешь.

Я зажмурилась. Боже, избавь меня от этого. Мне действительно не хотелось это сейчас выслушивать.

– Но я никогда не думала, что ты окажешься такой… тупой.

Мои глаза широко распахнулись.

– Что, прости?

– Ты – уверенная в себе, умная и сексуальная женщина. Если бы ты захотела, то могла бы ставить мужчин на колени. А ты такая тупая, словно у тебя не голова, а мешок с камнями. – Она посмотрела на меня. – Рокси сказала мне, что ты выгнала Ника из квартиры… После того как сказала ему, что потеряла ребенка. Ребенка, которого вы создали вместе.

Что-то неприятное и обжигающее зашевелилось в животе.

– Я знаю, как забеременела, Кэти. Спасибо. И знаю, что разбила ему сердце, потеряв ребенка. Можно было и не напоминать об этом сейчас.

Кэти проигнорировала мой тон и продолжила.

– Она также упомянула, что ты рассказала ему о случившемся, только когда вернулась из больницы. Какого черта, девочка?

Чувство вины окутало меня словно черный дым.

– Знаешь, я понимаю: ты боишься и переживаешь из-за того, что Ник чувствует к тебе. Но мне не верится, что ты такая же тупая, как ослица, чтобы не видеть этого.

– Так, – через секунду ответила я, – ты уже второй или третий раз называешь меня тупой, и мне это действительно не нравится. И у меня реально нет желания вести этот разговор прямо сейчас.

– Очень жаль, – сверля меня взглядом, ответила она. – Потому что ты совершенно ничего не понимаешь.

Сжав челюсти, я перевернулась на спину.

– А мне кажется, я все понимаю.