Навсегда(Роман)

По шоссе протрусила телега с закутанной бабой, затем какой-то парень деревенского вида, остановившись у края дороги, поздоровался и спросил, показывая на станционные постройки:

— Что это за место, прошу прощения?

Человек, продолжая жевать, оглянулся на станционный домик и пристально осмотрел парня:

— Место? А черт его ведает, голубчик. Может быть, это Ошмяны. Или Шяуляй. Или Нью-Йорк. Предположим даже, что это какой-нибудь чертов Шяуляй-Йорк, тебе-то на что?

Парень поморгал, ничего не поняв, и осведомился насчет отхода пассажирского поезда на Ланкай. Человек решительно ничего не знал про расписание, но пригласил парня подойти поближе:

— А курить мы с тобой что будем?

Парень, недоуменно моргая длинными белыми ресницами, пожал плечами:

— А что же курить, как не папироски? — и полез за пазуху.

— Ну, папироски так папироски, — снисходительно согласился человек в шляпе, закуривая предложенную папиросу, и, полузакрыв глаза, жадно затянулся.

— А теперь рассказывай! — кивнул он между двумя затяжками. — Зачем тебе ехать, куда ехать и так далее. Валяй, я слушаю.

Парень поглядел на него не совсем доверчиво, но вздохнул и, так как скрывать было нечего, объяснил, что едет искать работу. Слышно, что в Ланкае требуются люди на работу. Какая-то там мелиоративная контора открывается.

— Слышно! Каких же там рабочих будут нанимать? — с сомнением спросил человек, прикидывая, сколько еще остается докурить.

— Уж я не скажу точно. Разных, говорят. Чернорабочих, и механиков, и всяких, говорят.

— Хм! Говорят! — насмешливо хмыкнул человек. — Ланкай — это где-то близко, глухая дыра. Брехня какая-то!

— Эх, — сказал парень с некоторой досадой. — Так я ведь не на базаре слышал, я открытку получил.

Человек потребовал открытку и так внимательно стал ее читать, что даже позабыл про догоравшую папиросу. Прочитав, он перевернул открытку на другую сторону, где был адрес.

— Ляонас, это ты сам и есть? Очень приятно. Станкус! — Он быстро повернул голову, услышав, как запыхтел оживший паровоз. — Ага, наш экспресс собирается двинуться, надо подниматься, живо! Ну, Понас-Ляонас, не отставать, делать все, как я!

Он подхватил ковровый саквояж и бегом пустился к насыпи по тропинке.

— Куда же это мы? Куда мы? — на бегу растерянно повторял парень, колеблясь и все-таки стараясь не отставать.

Станкус поднял и бросил свой сак в приоткрытую щель вагонной двери и следом ловко вскарабкался сам.

— Живей, сейчас тронется! — торопил он парня, протягивая ему сверху руку.

— Куда же это нас повезут? — волновался парень, в страхе оглядываясь по сторонам, в то время как паровоз тяжело и часто задышал, набираясь сил. — Ведь это же не разрешается — так просто садиться в вагоны! И куда поезд этот пойдет?

Начиная злиться, Станкус нагнулся, схватил мешок парня и втащил в вагон. В ту же минуту гром прокатился от одного конца поезда до другого. Парню показалось, что поезд уходит вместе с его мешком. Он в отчаянии грудью кинулся в вагон и повис на руках. Поезд на мгновение замер и от рывка паровоза дернулся и загрохотал еще сильнее.

Станкус подхватил парня под руку, с силой подтянул к себе, так что тот сразу очутился на четвереньках на полу вагона.

С ровным шумом поезд покатился вперед.

— Закрывай дверь, увидят! — приказал Станкус.

Парень испуганно выполнил приказание, все еще ужасаясь и бормоча:

— Ой, да разве же это так можно делать? А?

Станкус как будто вернулся к себе домой, снял пальто, подстелил мешковину и улегся, подложив саквояж под голову.

Затем он снисходительно принял от Ляонаса еще одну папиросу и с видом человека, наслаждающегося полным комфортом, заложив ногу на ногу, задумчиво прищурясь, уставился на носок ботинка.

— А все-таки мы с тобой пара дураков, парень! На что мы надеемся? Открытка пришла уже три дня назад. Пока мы с тобой доберемся до места, другие птички расклюют всю работу до последнего зернышка, и мы останемся в дураках.

Ляонас только вздохнул. Его и самого сосала та же тревожная мысль.

Немного погодя Станкус вдруг расхохотался.

— А ведь ты подумал, что я собираюсь укатить с твоим мешком, а?

Парень сконфузился.

— Ну вот еще… это я с непривычки. Непривычный я к таким делам. Вот, думаю, сейчас как нас увидят! Как кондуктор в свисток засвистит!

— Брось! За мешок! За мешок испугался, уж я видел! — Станкус сплюнул через весь вагон и, продолжая усмехаться, потянулся на подстилке. — Дурак. Станкус товарища не подведет. Ни за эту твою латаную торбочку, ни за пару кожаных чемоданов, битком набитых шелковыми подштанниками. Заруби на носу, сынок.

— Да я и по железной дороге-то в первый разочек еду, — признался парень, стараясь замять неловкость.

Станкус издал какое-то удивленное, вялое хмыканье и даже слегка повернул голову, чтобы с новой точки зрения посмотреть на Ляонаса.

— Экземпляр!

Парень не понял, но на всякий случай попытался немного оправдаться:

— Не то что я поезда не видал, нет, сколько раз даже видел. Только садиться на него, чтоб ехать куда-нибудь, — вот этого не приходилось. А уж вы-то, наверное, много поездили? Всюду побывали?