Навозный жук летает в сумерках…

Когда Анника закончила читать письмо, в комнате на некоторое время воцарилось молчание. Потом на нее обрушился град вопросов, особенно от Юнаса, который с трудом понимал устаревший язык письма. Аннике пришлось заново перечитать отдельные места. Особенно Юнаса интересовал отрывок, где говорилось о трехтысячелетней египетской надгробной статуе. Когда Анника во второй раз прочитала его, Юнаса словно осенило. Он вскочил на ноги.

— Сундук на чердаке! Может, это и есть тот самый сундук?

Он указал на сундук у стены напротив кровати.

Да, конечно, это мог быть тот самый сундук — Анника и Давид были с ним согласны. Глаза у Юнаса засветились.

— Значит, здесь, возможно, лежит египетская статуя! Статуя возрастом в три тысячи лет!

Он бросился к сундуку и попытался поднять крышку, но она была слишком тяжелая. Давид помог ему. Но не потому, что думал найти там статую, — просто он знал, что Юнас не успокоится, пока не выяснит, что там. Но никакой статуи в сундуке не было, только старые, белесые от стирки половики.

— Лучше навсегда о ней забыть, — спокойно сказала Анника. Юнас недоуменно посмотрел на нее.

— Забыть? Ты что, думаешь, можно забыть о статуе, которой три тысячи лет? Нет, мы должны ее найти! А что если мы назначены судьбой! Как ты думаешь, Давид?

Но Давид ничего не ответил, вид у него был рассеянный. Статуя не особенно его интересовала. В письме было кое-что другое…

Цветок, например, которому суждено было выжить, — цветок Эмилии и Андреаса! А вдруг это тот самый цветок, который стоит внизу? Цветок, который Давид видел во сне? Селандриан, о котором все время спрашивала Юлия?

Анника вдруг вскрикнула от удивления. На дне шкатулки она нашла брошку — довольно тяжелое серебряное украшение в виде цветка. На обратной стороне было выгравировано: Эмилии от Андреаса 29/8 1759.

Анника протянула брошь Юнасу, который включил магнитофон, чтобы описать находку. Он был крайне возбужден и что-то бормотал о египетских статуях и страшных заклятиях.

Но ведь в письме говорилось не только об этом!

Эмилия хотела покоиться в неосвященной земле рядом с Андреасом…

Но почему Андреас был похоронен в неосвященной земле? Ведь, кажется, так хоронили только преступников?

Может, Андреас покончил жизнь самоубийством?

В таком случае, почему?

Эмилия его любила… Может, он ее не любил?

Или — может, он сделал это, потому что никто не понимал его идей?

Можно ли понять их сегодня?

SELANDRIA EGYPTICA

Они не хотели забирать шкатулку из Селандерского поместья. Поэтому хотя бы раз в день они встречались в летней комнате и читали письма. И после этого всегда аккуратно ставили шкатулку обратно и закрывали ее половицей.

Писем было много, чтобы прочитать их все, требовалось время, и ребята решили действовать методично. Это все равно, что найти старую головоломку с тысячью составных частей. Начинаешь ее складывать и все время боишься, что самые важные части окажутся утерянными.

Каждый был занят своим: Юнас — статуей, Давид — мыслями Андреаса, Анника — людьми и их судьбами.

Анника взяла на себя организацию и общее руководство. У нее это отлично получалось. Хотя конечно, ее тревожило, во что это они ввязались.

— Не могу сказать, что боюсь, — заметила она, — но иногда мне кажется, что мы не сами принимаем решения, а нас все время кто-то направляет.

Давид ответил, что чувствует то же самое. Как будто их ведет чья-то невидимая рука.

— Точно! — произнес Юнас загадочным голосом. — Нас вели к шкатулке шаг за шагом! Мы избраны судьбой!

В шкатулке было две связки писем: первая — письма от Андреаса, вторая — письма Магдалены к Эмилии.

Дети решили, что Давид начитает на магнитофон письма Андреаса, а Анника — письма Магдалены. Дома Анника все аккуратно перепечатает на машинке. Таким образом, содержание писем будет зафиксировано дважды.

Они продолжали ухаживать за цветами, а Давид играл в шахматы с Юлией Анделиус, которая регулярно звонила ему.

Вообще с цветами никаких трудностей не было. Но селандриан, или, как они его называли, цветок Давида, вел себя словно капризный ребенок. Если за ним ухаживали Юнас или Анника, он сразу сникал и принимал очень жалкий вид. Но стоило появиться Давиду, листья снова расправлялись. И, судя по тому, что они больше не указывали на лестницу, цветок добился своего.

Дети узнали, откуда взялось это растение. В одном из писем Андреаса говорилось: