Навоз как средство от простуды (хроники пандемии)

– И пидарас! – в тон ему ответил КЛАВА.

– Ну, раз пидарас тогда понятно, – дошло наконец до зеленого. – Документы есть на искусство?

Студенты переглянулись.

– Документы забрала белорусская таможня, – встрял в разговор Авдеич, которого разбудила вся эта суета. – Петрович передавал вам оттуда привет и этот презент, – заявил председатель, подмигивая зеленому и тряся перед ним сеткой с выпивкой и закуской.

Зеленый повел носом, учуяв сало и самогон. Он слез с машины и отошел вместе с Авдеичем в сторону. Пошептавшись, оба удалились в дежурку. Через полчаса председатель вышел с российской стороны границы и замахал руками. Шлагбаум немедленно подняли, и Союзное государство вместе с друзьями въехало на территорию России.

К этому времени обелиск превратился в жидкий стул и ручьями стекал на дорогу. Когда машину трясло на ухабах, ручьи сливались в полноводные реки. Воняло так, что встречные водители жмурили глаза. По сторонам дороги птицы падали в обморок. Союзное государство России и Белоруссии надолго останется в памяти у свидетелей.

*) Двойной смысл такого ответа состоял в том, что «компотом» местные жители называют плодово-ягодное вино, производства Гомельского винзавода. В нашей с Женькой юности спросом пользовалось «Лучистое» (огнетушитель 0,7 литра) и фруктович («Фруктовое» 97 копеек за бутылку). «Вермут» мы не очень любили, «Вермут» пили от безысходности, зажав нос и зажмурив глаза. Еще им красили заборы и травили мелких насекомых.

Акт сорок пятый

Друзья подъехали к имению графа Троекурова к вечеру. Мажордом Прохор проводил всех в один из бревенчатых домиков для прислуги. Прохор объяснил, что ужин будет накрыт в трапезной, после чего вечерняя молитва и отбой. Шуметь после отбоя не полагается. Сам граф молится отдельно от челяди в собственной часовне. Обряд восстановления потенции графа пройдет в праздник Преображения господня 19-го числа. До этого друзья смогут узреть Троекурова на политинформации в избе-читальне.

– А где нынче граф? – спросил Женя, передразнивая Прохора.

– Изволят сено косить, – отвечал мажордом.

– Какой сенокос в августе? – изумился Авдеич.

Главный лакей удивленно приподнял брови. Было видно, что он и помыслить не мог о подобных сомнениях и в других такого не допускал.

Друзья проголодались с дороги, поэтому медлить не стали, нарезали хлеб и сало, разлили остатки самогона, выпили и закусили.

– Зачем мы приперлись, если лечить его еще не скоро? – вслух задался вопросом НЮРА.

– Лечить, главное, нечем, навоз по дороге весь высох, – вспомнил Женька. – Соскребать его в кузове что ли?

– Я видел коров недалеко, – успокоил друзей Авдеич, – наберем свежего. А вот памятник жалко, хорошо получилось, сумел-таки Мухин натурально изобразить Союзное государство наших вождей. И пахли… ну как живые.

С дороги друзья быстро захмелели и на ужин шли в приподнятом настроении. Трапезная представляла собой длинную рубленую избу. Внутри за деревянными столами сидело человек двадцать в одинаковых холщовых рубахах и лаптях. Бабы подвязались платочками. Мужики носили бороды. Даже те, у кого волосы совсем не росли, трясли над тарелками жидкими бороденками. В узкие оконца трапезной едва пробивался свет. Под иконами тлели лампадки. Казалось, в углах жгли лучину.

– Привет, землепашцы! – весело приветствовал Авдеич присутствующих.

Никто не ответил. Крепостные уткнулись в свои тарелки и жевали, не глядя по сторонам. Подбежала баба в переднике и показала друзьям на свободные места за общим столом. Друзья расселись, принюхиваясь. Пахло подгорелой перловкой. Ее и подали на ужин вместе с кислым ржаным хлебом.

– А выпить чего? – нагло спросил председатель.

– Тсс…, – зашикала на него баба в переднике. – Зелье диавола. Упаси Господь.

– А электричество тоже от лукавого? – уточнил на всякий случай Авдеич.

Баба поджала губы и засеменила прочь.

Ночью друзьям не спалось. Кислый хлеб бродил в животах, пуская газы наружу. Соломенная подстилка колола бока. За полночь Авдеич встал справить нужду. С вечера он приметил сарай, на котором старославянским шрифтом было начертано «ОТХОЖЕЕ МЕСТО».

Председатель слез с полатей, сунул ноги в плетеные лапти, которые кто-то предусмотрительно расставил в избе, и побрел в темноте к туалету.

Окна сарая под самой крышей, крытой соломой, слабо светились. Отворив скрипучую дверь, Авдеич оказался в большом помещении. Внутри мерцали коптильники, черная сажа покрывала сруб изнутри. В деревянном, грубо струганном полу было проделано множество отверстий. Над некоторыми из них на корточках, задрав полы рубах, корпели землепашцы.

Председатель повидал в жизни разные виды, и прилюдно погадить было не самым страшным из них. Нимало не смущаясь, Авдеич присел рядом с остальными и закурил. Крестьяне побросали свои занятия и столпились вокруг председателя. Пораженный таким вниманием, Авдеич не мог выдавить ни слова. Все остальное тоже не шло наружу. Председатель терпел какое-то время, но поняв, что на виду дело не выйдет, раздал сигареты крестьянам. Все разошлись по местам и закурили.