Навигаторы Вселенной

Русский же объявил, что, узнав о наших финансовых проблемах, Советское правительство решило помочь братскому французскому народу и профинансировать экспедицию. Однако не безвозмездно. Цена такой помощи — треть украшений и произведений искусства, а также драгоценных металлов, добытых экспедицией. Памятуя о новом способе австрийский «упаковки», господин Тургеньев рассчитывал на невероятную прибыль. А новой Советской Республике для индустриализации страны необходимы были средства. Поэтому, вложив мало, они рассчитывали на гигантскую прибыль.

— При правильно расставленных приоритетах и акцентах подобные межпланетные экспедиции должны превратиться в настоящий Клондайк. Ведь вряд ли недра Марса менее плодородны недр Земли. Вы только вспомните первые экспедиции испанцев в Новый Свет. Их галеоны возвращались в Европу, треща от переполнявшего трюмы золота. Но ведь Марс более древняч планета. А это означает что большая часть богатств недр планеты уже добыта, но не покинула пределы планеты.

При этом я почему-то подумал об инках и майя, чьи цивилизации с легкостью смела с шахматной доски истории рука полупьяного, охваченного жаждой крови и ненависти ко всему живому конкистадора. Неужели подобная судьба ждет триподов — коренных жителей Марса, когда на Красную планету хлынет поток авантюристов с Земли? Какая судьба ожидает прекрасную Грацию и её отца?

Я попытался возразить, но Гесс активно вступился за своего друга.

— Вы, Жак слишком переживаете за судьбу так называемых марсиан. Судя по вашим опубликованным дневникам, эти триподы не такие и разумные. Зачем им сокровища их планеты, если они не могут пользоваться ими? Зачем им просторы Красной планеты, если они не могут её использовать должным образом? С другой стороны, мы видим, насколько нищие народы Европы — именно те народы, что несут светоч цивилизации по всему миру…

— Вы что, предлагаете загнать марсиан в гетто, как американцы индейцев? Или перестрелять их на манер Робертса?

— Не стоит впадать в крайности, но марсиане — чуждые нам существа…

Дальше я слушать не стал. Рассуждения австрийца больше всего напомнили бессвязные бормотания националистов, которых порой можно встреть на Ле Габбо.

Кроме того, участие этих двух авантюристов в нашей экспедиции превращало её из «французской» в «международную», а следовательно, наверняка привлекло бы внимание мировой общественности и привлекло бы деньги, так необходимые нам для постройки «Урании».

Мы — я, Антуан и Жан переглянулись. Естественно, мы никогда не задумывались о том, чтобы превращать научную экспедицию в прибыльное предприятие. Сама мысль о чем-то подобном претила нам, но мы стояли перед сложным выбором: отклонить предложение господина Тургеньева — или поступиться собственными принципами…

Может быть, в другое время, при других обстоятельствах мы бы долго раздумывали над столь щедрыми предложениями, но в этот дождливый вечер нам ничего не оставалось, как принять предложение наших новых знакомцев. В противном случае, нам пришлось бы поставить крест на самой идее второго путешествия на Марс.

В пути

И вот все препятствия остались позади, и наш новый корабль рванулся в небо, и мы, оставив Землю, устремились к звездам, а точнее, к далекой красной планете, чьи сокровенные тайны нам ещё предстояло разгадать.

За те долгие дни мы близко познакомились с нашими новыми товарищами, людьми своеобразными и по-своему удивительными. Если русский Иван обладал широкой натурой, всегда готов был помочь и подбодрить шуткой порою впадающего в грусть Антуана, то Бурхард, наоборот, был крайне сдержан и замкнут. Он держался несколько особняком, и разговорить его можно было, только если начать разговор относительно его научных теорий. Порой Иван или Жан специально начинали возражать ему, и тогда господин Гесс пускался в пространственную лекцию по химии. В такие моменты глаза его начинали сверкать, и он, по выражению Ивана, превращался в настоящего рыцаря науки. Кроме того, он считал, что только австрийцы, или кто-то из германских народов, мог познать все тайны Вселенной именно потому, что им присуща аккуратность и пунктуальность, напрочь отсутствующая у других народов. Жан был с ним принципиально не согласен, и порой они затевали долгие споры, которые помогали нам скоротать часы вынужденного бездействия на борту корабля.

Однако нельзя было сказать, что мы и вовсе ничего не делали. Находясь в самом сердце эфирного моря, мы много времени проводили за телескопом, наблюдая небесные светила без атмосферного занавеса. Но, к сожалению, на борту был только один телескоп — проектируя «Уранию», мы совершенно не подумали, собственном досуге. При постройке межпланетного судна мы были так заняты, что мысль о том, как мы станем проводить досуг, нам даже в голову не приходила. В итоге мы разбили сутки — ввиду отсутствия природной смены дня и ночи на борту, мы вынуждены были ориентироваться по моему швейцарскому хронометру — на пять частей, и по очереди дежурили у телескопа, проводя астрономические наблюдения, многие из которых просто невозможны с поверхности Земли.