Навигатор (СИ)

Устройство «проснулось», когда они съезжали с третьего кольца на Проспект Мира.

— Что там? — быстро спросил Константин.

Артём нажал на иконку появившейся аварии и шумно сглотнул.

Не завершено. Уровень ожидаемости — 100 %.

Honda CBR 600RR 1211КХ77.

Цвет: красный.

Стуженкова Дарья Владимировна.

Травмы, не совместимые с жизнью.

Toyota Camry K176XC750.

Цвет: чёрный.

Потапова Анна Юрьевна.

Травм нет.

ЗИЛ 52 °C589ЕС777.

Цвет: оранжевый.

Стариков Евгений Викторович.

Травм нет.

— Ну? Не томи!

— Там, по ходу, опять смертельный будет.

— Да ладно? Как? Кто? Там же тошнятся все в пять рядов. Ты уверен?

Откуда-то издалека до них донёсся высокий протяжный вой мотора, а ещё через несколько секунд в зеркале заднего вида появилась красная точка быстро приближающегося мотоцикла. Костя едва успел моргнуть, как тот пулей пронёсся мимо них.

— Она, — выдавил из себя Артём.

— Понял тебя, — Константин газанул и под возмущённое бибиканье остальных водителей пошёл по рядам вслед за мотоциклом.

Они влетели на Крестовский мост. Стараясь не упустить цель из вида, Костик выжимал из старой иномарки всё, что мог. Подрезал чей-то джип, метнулся дальше, ушёл в левый ряд и снова вдавил педаль газа до упора. До мотоцикла было метров пятьсот, и расстояние увеличивалось.

Наверное, для девушки, которая сидела верхом на этой ракете, всё произошло за секунду, но для Артёма время будто замедлилось. Сначала он увидел чёрную «Камри». Увидел, как она, объезжая дорожную выбоину, вильнула чуть влево. Для какой-нибудь другой машины, которая могла ехать рядом, этот манёвр прошёл бы незамеченным. Но не для того, кто несётся между рядами со скоростью тасманского дьявола. Мотоцикл чиркнул по боковине «тойоты», сместился ещё левее и врезался в отбойник. Могучая сила инерции вышвырнула тело водителя из седла на встречную полосу и впечатала в радиатор квадратного оранжевого грузовика с цистерной.

Иконка аварии моргнула, сменив цвет на нежно-зелёный.

Глава 16

Михаил Александрович грохнул кулаком по несчастному столу так, что лежавшие на нём вещи подпрыгнули на добрых пару сантиметров вверх. Экран компьютера моргнул и выключился.

— Костя, ты что, дебил?! Нет, ты мне скажи, что роилось в твоём крошечном мозгу питекантропа, когда ты решил это провернуть?

За долгие годы совместной работы Константин первый раз слышал, чтобы дядя Миша так кричал. Хотя он даже не кричал — он орал. Вены проступили на шее багровыми жгутами, его огромные кулаки сжимались и разжимались без остановки. Они сидели в кабинете заведующего патанатомией, родной вотчине Михаила. Костя расположился на стуле напротив разъярённого шефа и непонимающе хлопал глазами. У его ног стояла небольшая синяя спортивная сумка, которую он задвинул ногой под стул после первого крика дяди Миши.

— Ты понимаешь, что наделал, полудурок?!

Михаил вскочил, отшвырнув, как пушинку, массивное кожаное кресло. Обошёл стол и присел на краешек напротив Кости.

— Вообще-то я деньги принёс, — окончательно сбитый с толку яростью шефа, пробормотал он.

— Деньги? Какая прелесть! — язвительно ответил дядя Миша, скрестив руки на груди. — А за что деньги?

— Ну, я там слил кое-что чеченцам одним знакомым…

— А что ты им слил, позволь поинтересоваться?

Голос шефа внезапно стал ласковым, отчего Константину стало ещё больше не по себе.

— Сердце. Им срочно было нужно, и деньги хорошие давали! Почти двести штук зелёных наликом отвалили!

— А ведь сначала ты мне показался смышлёным парнем, — сокрушённо проговорил Михаил. — И тебе, недоумку, не пришло в голову, с чего вдруг чеченцы, не торгуясь, отвалили тебе двести пятьдесят тысяч?

Он встал, нагнулся и приблизил лицо вплотную к Косте.

— А? Не подумал?! Такие бабки увидел, и ручки затряслись?

Костя закусил губу, опустил глаза. Шеф знал точную сумму, которую ему заплатили чехи, это плохо. Но психовал он явно не из-за этого. Михаил Александрович вернулся к столу, поднял валяющееся кресло, уселся, задрав ноги на стол. Он улыбнулся Костику и снова елейным голосом поинтересовался:

— Скажи мне, юное дарование, сколько у нас на складе было сердец?

— Одно вроде бы…

— А почему оно у нас было одно? Почему почек у нас тридцать четыре, а сердце одно?!

— Ну, потому что трудно найти хорошее сердце, очень много некондиции, даже среди детей. Экология, питание и другие антропогенные факторы, вызывающие необратимые изменения в сердечной ткани, — бубнил Костя, словно студент на экзамене.

Он вообще не понимал, что происходит. Да, он приторговывал иногда отдельными органами, но всегда делился с шефом. Почти всегда. Тот не одобрял, однако халтурить помощнику не мешал. До этого дня.

— Теорию выучил, молодец.

Сарказмом патологоанатома можно было уничтожить небольшую деревеньку где-нибудь под Липецком.