Навеки вместе

Иноходец мотнул головой, прижал уши и пошел наперерез волку. Гетман поднял кнут, изогнулся крючком, прижался к гриве коня. Когда осталось два аршина до встречи с конем, волк припал к земле, ощерив бледно-малиновую пасть и, сделав прыжок в сторону, подался к лесу. А навстречу к нему мчался Жабицкий. Зверь остановился. И здесь, как вихрь, налетел гетман. Со всего маху ударил плетью по зверю. Свинчатка опустилась тяжело. Замахнулся второй раз, но налетели собаки. Какое-то мгновение Януш Радзивилл любовался страшным поединком, и на сухом лице его застыла улыбка.

Волк был силен и опытен. Он одним щелчком пасти разорвал шею черному псу, и тот, хрипя, покатился по траве. Но остальные гончие не отступали.

— Бейте, ясновельможный, бейте! — кричал Гонсевский.

Гетман дернул повод. Конь поднялся на дыбы и, дрожа, пошел на волка. А тот, обессиленный, метнулся в сторону. Но свинчатка ударила его по голове. Зверь перевернулся, вскочил на ноги и завыл, задрав окровавленную пасть.

Еще удар, и еще… Волк завертелся на месте и, наконец, упал, раздираемый гончими.

— Лежит… схизматик Хмель!.. — воскликнул Жабицкий.

Шутка понравилась гетману, и он весело рассмеялся.

Охота развеяла грустные мысли Януша Радзивилла. Он возвращался в замок в добром расположении духа.

— Завтра утром пойдем на сохатого с мушкетами…

Четыре дня таскался Януш Радзивилл по глухим окрестным лесам. Меткой пулей гетман положил красавца сохатого. Посадили на рогатину медведицу и разорили волчье логово.

Испортил доброе настроение старый друг граф Сапежка — пришло письмо от него из Варшавы. Опять смуты, опять заговоры черни… Есть вести, что связи с черкасами завели и работные люди в самой Варшаве. Да, времена настали!..

Гетман дал наказ Гонсевскому ехать в Слуцк, а капралу Жабицкому выделил двадцать пять рейтар и приказал скакать в отряд пана Валовича, который находится у Горваля. Хлопа и бунтаря Гаркушу предстояло разгромить наголову, а его самого поймать и на цепи привести в Несвиж.

На рассвете Жабицкий и рейтары покинули замок. Шли на рысях. Всю дорогу капралу Жабицкому думалось, как порубят Гаркушу, как будет казак стоять на коленях и просить пощады.

К концу дня конники увидели дым, поднимающийся из-за леса. Придержали коней.

— Гресск, — определил проводник.

Жабицкий насупился. Если черкасы обложили и подожгли Гресск, то шляхом не пройти.

— Обойти Гресск надобно. Нечего нам делать там.

Проводник зачесал затылок. Близких дорог не было. Сгорбленный, седой старик подсказал другой, забытый шлях. Что касается черкасов и почему горит Гресск, он ничего не знает.

Всю дорогу неспокойно было на душе у Жабицкого. В каждом лесу ждал засаду. Черкасы не внушали страха, но и внезапное появление их было нежелательным.

На второй день подошли к Горвалю. В двадцати верстах от села, на лесной поляне, у дороги, увидели мальчугана. Подобрались незаметно и схватили хлопца. Из берестяного лукошка высыпались на траву грибы.

— Где живешь? — строго спросил капрал.

— В деревне, — мальчуган показал рукой.

— Казаки стоят в хатах?

— Ночевал люд… — Мальчуган дернул плечом.

Жабицкий со злостью схватил хлопца за руку. Тот сморщился, но не заплакал.

— С саблями? — допытывался капрал.

Мальчуган показал на саблю Жабицкого.

— Черкасы, — заключил капрал. — Много их?

Тот снова пожал плечами. Жабицкий размахнулся и дал оплеуху хлопцу. Рейтары связали мальчугана, чтоб не сбежал и не дал знать в деревне. Жабицкий послал рейтара, дабы разведал все как есть. Разведчик вскоре вернулся и подтвердил, что в деревне действительно казаки, которых не более пятнадцати человек. Жабицкий приказал обнажить сабли.

Деревня небольшая — десяток хат. В деревню ворвались с двух сторон. Казаки не ждали, поздно хватились, и на коней, что скубли траву за хатами, вскочили немногие. Но сабли из ножен успели выхватить. Жабицкий пустил коня по деревне и с ходу срубил двоих. Третий казак прикрылся саблей, но боя не принял — конь его перемахнул через канаву и понес казака в лес.

Внезапный удар рейтар сделал свое дело. Те, которые остались живы, покинули деревню. Жабицкий подошел к раненому. Он лежал на траве у хаты, и его малиновый короткий кунтуш был мокрым от крови.

— Отвечай! — Жабицкий снял шлем и вытер ладонью вспотевший лоб. — Чей загон?

— Сам не видишь, что казацкий! — превозмогая боль, гордо ответил черкас.

— Вижу. — Жабицкий посмотрел на лохмоногого казацкого коня, что стоял поодаль. На коне было расшитое седло с высокой лукой и длинный, отделанный серебряной ниткой повод. — Кто атаман?

— Гаркуша… Дай воды!

Из хаты принесли коновку. Казак приподнял голову, осушил ее до дна, легко вздохнул.

Жабицкий был в недоумении. В деревне оказалось не более двадцати черкасов. Где загон в сотни сабель, о котором так много говорили в Несвиже? Это следовало немедля выяснить у раненого казака.

— Отвечай…

Казак устало повернул голову, посмотрел на Жабицкого:

— Пошел ты к чертовой матери!..

Жабицкий выхватил саблю и срубил казаку голову.