Навечно твой

Когда Скотти покинул Испанию, он был в замешательстве, его мысли и чувства разрывались в разные стороны. Он был шокирован тем, что она была его спутницей жизни, а не кто-то в Англии, как он сначала предполагал. Он чувствовал беспокойство о ее благополучии, желание исцелить ее от ужасов ее прошлого и, да, даже дискомфорт от выбранной ею карьеры смертной. Но Скотти скрывал этот дискомфорт под другими заботами о ней и следил за ее успехами в обучении, а затем в качестве охотника. Он также послал Магнуса присматривать за ней и вмешивался по своему усмотрению, пытаясь уберечь ее.

Когда Магнус поставил под сомнение его действия, Скотти признал, что она была возможной парой, и сказал ему, что, по его мнению, ей нужно исцелиться от своего прошлого, прежде чем он сможет претендовать на нее. И он действительно в какой-то степени верил в это. По крайней мере, он надеялся, что это правда. Тогда Бет была жесткой, злой и обиженной на весь мир, и он подумал, что, возможно, со временем она сможет исцелиться, а со временем он научится принимать ее прошлое. К сожалению, вместо того, чтобы признать свои проблемы с ее прошлым и разобраться с ними, он отодвинул их в сторону и сосредоточился только на ее борьбе.

Вздохнув, он сел и встретился с ней взглядом. «Почему твои воспоминания должны быть стерты вплоть до десятилетнего возраста?»

Теперь настала очередь Бет нахмуриться, а потом она опустила голову и посмотрела на свои руки.

Когда она замолчала, Скотти сказал: «Я слышал, как ты рассказывала Рэйчел о своем детстве. О твоей матери и сестрах, и о рынке, и о твоем отце, который был вспыльчивым пьяницей. Ты остановилась, когда твоя мать и Рути умерли, когда тебе было десять. Что произошло дальше?»

Бет так долго молчала, что Скотти начал думать, что она не станет отвечать на его вопросы. Но как только он собирался спросить ее снова, она подняла голову и заговорила.

«Когда я рассказывала об этом Рэйчел, я сказала, что продала все свои пироги в первый раз на рынке после смерти моей мамы», — сказала она тихо, и он не мог не заметить, что ее акцент снова усилился. Он сделал вывод, что все, что она собиралась рассказать, было для нее эмоциональным.

— И это правда, — серьезно заверила его Бет, а затем подняла голову, но опустила глаза, продолжая, — но я не сказала, что не отнесла заработанные деньги домой. Ее рот горько скривился. «Я была слишком умна для этого, или, по крайней мере, я так думала, определенно умнее моей матери. Я решила, что, в отличие от нее, не позволю отцу получить деньги, которые он всегда отбивал у моей матери. Я не позволю ему пропить всю мою тяжелую работу. Итак, в течение дня я заплатила часть денег тем, кому была должна, и купила припасы на следующий день по пути домой. А потом я засунула то немногое, что осталось, в один старый чулок Рути и спрятала в тайник, который у меня был. За кирпичом в стене, который я оторвала много лет назад, — объяснила Бет, прежде чем снова опустить голову.

— Я думала, что это очень умно, — печально повторила она, а потом вздохнула и призналась: — Вскоре я обнаружила, что нет. Отец объяснил мне это. Мама тоже оплачивала счета в течение дня и покупала припасы по пути домой, но всегда оставляла для него пару монет. Ровно столько, чтобы ему хватило на выпивку, и она позволяла ему дать пощечину раз или два, прежде чем отдать их, так что он думал, что больше у нее нет. Он знал, что это не так, но не возражал, пока у него было то, что ему нужно».

Бет поерзала на кровати, чтобы прислониться к короткому изголовью, а затем откинула голову назад и, глядя в потолок, сказала: «В первый раз, когда я пришла домой совсем без денег, он меня яростно избил. Я не могла ходить, не говоря уже о работе, около недели».

Скотти сжал руки при мысли о том, как взрослый мужчина так жестоко избивает юную Бет, но держал рот на замке.

«Но во второй раз, когда я пришла домой без монет, он просто сказал: «Ты пожалеешь». Вот увидишь». Снова подняв голову, она грустно сказала: «Но я не увидела, потому что ничего не происходило, пока в третий раз я упрямо не спрятала деньги и не пришла домой ни с чем. В тот день он сказал: «Вот сейчас увидишь», а потом схватил меня за руку и вытащил из дома. Он протащил меня квартал за кварталом, в худшую часть города. Та часть, где Мать всегда говорила, что хорошие девочки туда не ходят. Дом, в который он меня привел, был довольно хорош по сравнению с большинством других, и я понятия не имела, что меня ждет, пока все не закончилось, и он не продал меня владельцу публичного дома».

Теперь настала очередь Скотти опустить голову, и ему пришлось потрудиться, чтобы сдержать нарастающее в его ноющей груди чувство жалости за десятилетнюю невинную девочку, которой она была.