Наваждение страсти

Корабль, наконец, пришвартовался, и леди Аделина решила, что пора переходить от обороны к нападению. Скрестив руки на груди, она встала перед матросами и язвительно поинтересовалась:

– И зачем это вам понадобилась веревка? Я требую немедленно позвать британского посла!

Но моряки даже не потрудились ответить, а молча схватили и связали обеих женщин.

«Мы как цыплята, которых обвязывают нитками перед жаркой», – подумала Шарлотта.

Как следует закрепив узлы, матросы набросили на головы леди Аделины и Шарлотты покрывала из белого муслина. Полупрозрачная ткань прикрывала их связанные руки и свободно развевалась вокруг талии.

– Снимите… Сейчас же снимите эту… тряпку! Я задыхаюсь! – закричала леди Аделина.

Шарлотта видела, что тетушка героически старается держаться спокойно, но голос ее от ужаса срывался на визг.

– В здешних краях женщинам нельзя открывать лицо, – сказал матрос. – Иначе вы попадете в большую беду. Мы вам добра желаем.

Он слегка кивнул своему напарнику, и они подхватили на руки леди Аделину и Шарлотту, перекинув их через плечо, словно мешки с мукой. Вопли леди Аделины вскоре стихли – она то ли задохнулась, то ли потеряла сознание.

«Бедная тетушка, – мрачно усмехнулась Шарлотта. – За последние недели она так часто падала в обморок, и почти никому до этого не было дела!»

Оказалось, что, когда тебя, как куль зерна, тащат по трапу, это не только унизительно, но и ужасно неудобно. Посему Шарлотта не жаловалась, а наоборот, вздохнула с облегчением, почувствовав, что ее наконец-то поставили на ноги. Впрочем, бедняжку тут же запихнули в паланкин и унесли с пристани.

Когда к ней вернулась способность соображать, было слишком поздно задавать вопросы и пытаться выяснить, что случилось с тетушкой. Шарлотта сидела на подушках в жарком, пропахшем благовониями паланкине. Рядом никого не было. На мгновение страх захлестнул девушку. В паланкине и так-то царила жуткая жара, а тут еще эта муслиновая вуаль… Сердце Шарлотты так трепыхалось в груди, что казалось, оно вот-вот выпрыгнет.

«Тебя заточат в турецком гареме до скончания дней, – эта жуткая мысль застряла в ее мозгу, словно гвоздь. – Сэр Клайв сделал тебя наложницей эмира».

Шарлотта пыталась представить свою судьбу, но не могла, поскольку не очень понимала, чем занимается наложница. Хотя и подозревала, что занятия эти не из приятных. Девушке то казалось, что лучше бы поточнее знать, каким унижениям ей придется подвергнуться, будучи забавой престарелого эмира, – ведь люди всегда больше страшатся неизвестности, – то она, горько усмехнувшись, благодарила судьбу за свое неведение. Да, пожалуй, есть свои преимущества в том, что добродетельные, благовоспитанные англичанки имеют лишь смутное представление о подобных вещах…

Потом вдруг врожденное чувство юмора изменило Шарлотте, и ее опутал осьминожьими щупальцами страх. Девушка впала в панику. Но постепенно к ней вернулся разум, и она решила, что паниковать бессмысленно. Лучше поскорее познакомиться с обычаями этой удивительной страны. Она не может тратить время на бесполезные страхи! Шарлотта сделала несколько глубоких, размеренных вдохов и заставила себя посмотреть по сторонам.

Паланкин напоминал старинный английский портшез, с той только разницей, что здесь не было скамеечки и Шарлотте пришлось сидеть, скрестив ноги, на полу, заваленном подушками. Изнутри стенки паланкина были обиты алым шелком. Будь руки у нее развязаны, ей было бы здесь, пожалуй, вполне удобно.

Паланкин никак не освещался, а плотные занавески загораживали от Шарлотты то, что творилось за окном. Пожалуй, прошло не меньше четверти часа, прежде чем ей удалось подбородком отодвинуть одну из шторок и, прижав ее плечом к стенке, выглянуть на улицу.

Там царила невероятная суматоха. Все было непривычным, незнакомым. Совсем рядом уличный торговец продавал, судя по всему, какой-то напиток, но Шарлотта никогда не видела ничего похожего на эту густую розоватую жидкость. Торговец привлекал покупателей, звеня железными кружками, висевшими у него на поясе. Разносчики бегали по узкой булыжной мостовой, поставив себе на головы подносы с горками персиков и абрикосов, а возле повозки с овощами, запряженной парой волов, застыли трое экзотически одетых всадников.

В дальнем конце улицы Шарлотта заметила писца. Он сидел по-турецки на земле за маленьким резным деревянным столиком. К нему стояла целая очередь женщин. Лица их были закрыты муслиновыми покрывалами, только темные глаза посверкивали из-под прозрачной ткани.

В большом количестве на улице попадались тощие собаки.