Наваждение (СИ)

— Окей. Мне нравится драться, понятно?! Я это умею, и за это платят хорошие деньги! — раздражение сквозит не только в его голосе, но и во всём его виде.

— Но это же грязные деньги, Стас! — возмущаюсь я — Они нечестные!

По его лицу пробегает тень, глаза наливаются злостью, раздражение сменяется яростью. Он быстрыми шагами пересекает пространство между нами и хватает меня за плечо. Вглядываясь в моё лицо, цедит сквозь зубы:

— Я честно отрабатываю каждую каплю крови, каждую ссадину, перелом и вывих! Так что деньги может и грязные, но честно заработанные! Ты ничего не знаешь обо мне! — он выпускает из хватки мою руку и выдыхает.

— Так расскажи мне о себе, — я дотрагиваюсь до него. — Что с тобой случилось? Где твои родители? Кто они?

— Допрос окончен. — Стас делает шаг назад, разрывая хрупкую связь между нами. — Ты вроде хотела помыться? — отвернувшись, идёт к двери.

Я снова и снова пытаюсь достучаться до него. Я так хочу, чтобы он увидел меня, мои чувства к нему. Я не хочу ранить его, наоборот, я хочу любить его. И хочу его любви тоже. Но он снова берёт свои эмоции под контроль. Выглядит отстранённо и мрачно, как обычно. Я сдаюсь. Пока сдаюсь, отступаю на шаг, даю ему ещё время. Плетусь за ним через весь участок, к маленькому домику, из трубы которого идёт дым. Баня. На крылечке стоит дедушка.

— Сильно не топил, так что банька тёпленькая. Горячая Настасье не по зубам будет, — говорит он, улыбаясь. — Ты-то сам пойдёшь? — этот вопрос он адресует внуку.

— Не знаю. Может позже. — Стас открывает дверь и входит, я следую за ним.

[1] Французский десерт, представляющий собой тонкие блины в очень ароматном карамельно-апельсиновом соусе.

Глава 19. Стас

Ася, молча, даже как-то съёжившись, следует за мной. Мы входим в предбанник, и я объясняю девушке, как тут всё устроено. Она лишь кивает в ответ. Я знаю, что обижаю её своими словами и действиями, но я такой. Я не умею нежничать и говорить ласковые слова. Я хочу научиться, но пока у меня не выходит. От этого я ещё больше злюсь, раздражаюсь, и это отражается на ней. Ненавижу себя за это.

— Это мои футболка, треники и трусы. — Кладу стопку вещей на лавку. — Они старенькие, но чистые. Великоваты, конечно, тебе будут, но это самый маленький размер, что я нашёл. — Кидаю на малышку взгляд, она смотрит на меня огромными серыми глазами, и мне снова становится неловко за недавнюю вспышку ярости.

— Спасибо. И как это делается? — Ася кивает на дверь, ведущую в парную.

Скидываю с ног обувь, Ася повторяет за мной, и мы заходим внутрь. Вдыхаю тёплый ароматный воздух и почти моментально расслабляюсь. Дед замочил в маленьком тазике еловый веник и здесь пахнет хвоёй и смолой. Он знает, что я люблю именно такой запах. Запах дерева, дома, семьи.

— Чем выше, тем горячее воздух. — Показываю Асе разноуровневые полки-ступеньки, она понимающе кивает. — Можешь просто посидеть, подышать. А вот здесь тёплая вода, чтобы помыться. — Подтягиваю в центр большую кадку, наполненную водой и кладу в неё деревянный ковшик.

— Ясно. То есть слова «помыться в тазике» здесь приобретают прямое значение! — хихикает она.

На секунду застываю от её реакции на мои слова. Как ей удаётся быть такой мягкой и расслабленной, и даже смешливой, несмотря на то, что с ней произошло? Откуда эта кроха берёт столько силы и выдержки? Каждый раз наш разговор оканчивается грубостью с моей стороны, а она всё равно улыбается. Смотрит на меня огромными чистыми, сияющими глазами. Ни грамма упрёка. Только маленький огонёк обиды. Обиды, которую опять нанёс ей я.

Я исправлюсь, обещаю, малышка.

— Дед за классику, — улыбаюсь ей в ответ. — Хотя я столько раз предлагал всё здесь модернизировать, в одном он точно прав: «баня лечит».

Мы снова выходим в предбанник. В парной хоть и не жарко, но моя футболка насквозь промокла за несколько проведённых там минут, как и Асина. Рядом с чистыми вещами я кладу полотенце, мужской гель для душа и простое мыло, не знаю, что она предпочтёт, но всё равно это всё, что у нас здесь есть.

— Извини, у нас тут сугубо мужская компания, — киваю на банные принадлежности.

— Я понимаю, — Ася разглядывает вещи, что я предлагаю ей.

— Ладно, я буду снаружи. Кричи, если что-то понадобится. — Быстро выхожу во двор, не дожидаясь её ответа, и сажусь на верхнюю ступеньку крыльца.

Прикуриваю сигарету. Втягиваю ртом горький едкий дым, а потом выпускаю через нос, обжигая слизистую. Никак не могу бросить курить, хоть и стараюсь сделать это в последнее время. Вообще, в последнее время многое изменилось. Я многое понял, осмыслил свою грёбаную жизнь, так сказать. Мне впервые захотелось делать что-то стоящее, мне захотелось, чтобы у моей жизни была цена. Чтобы она что-то значила. Впервые за несколько прошедших лет мне захотелось, чтобы я был нужен не только деду, но и ещё кому-то. Вот такой, какой есть. Со своими заморочками и «тараканами» в голове. Впервые захотелось, чтобы и мне был кто-то нужен. Кто-то, ради кого хочется жить, ради кого не страшно умереть. Да, кого я обманываю…не кто-то. Мне нужна именно она.

Ася!