Наваждение Монгола

– Ну что застыла? Проходи, – указывает взглядом на стул.

Сажусь за массивный дубовый стол, продолжая рассматривать пространство. Явные восточные нотки в дизайне совмещены с технологичностью. Здесь много хрома, но в целом, благодаря деревянному массиву, который использован повсюду, пространство выглядит уютно.

С любопытством наблюдаю, как женщина заваривает ароматный чай в фарфоровом чайнике с ромбовидным орнаментом и разливает в чашки без ручек.

Я была так голодна утром, что не придала значения, что пила из такой же. Ставит передо мной напиток и подмигивает хитро.

– Попей, тут мелисса и успокаивающие травки. Тебе не помешает.

Бросаю взгляд на ножи, которые лежат на широкой столешнице. В принципе, я могу схватить один и спрятать, отчаянная мысль проскальзывает и барабанит по вискам, пока примеряюсь, женщина оборачивается и смотрит на меня своими темными глазами.

– Не нужно, кыз, я ведь доверяю тебе. Привела сюда, общаюсь как с внучкой. Не делай того, за что Гун тебя покарает. Не зли его. Палач всегда приводит приговор в исполнение. Пощады не знает.

– Палач?

Повторяю ошалело, ловя себя на том, что интуитивно так и нарекла мужчину, который ураганом ворвался в мою жизнь.

– Это что, должность?

Женщина молча разворачивается и как ни в чем не бывало нарезает мне сдобы.

– Попробуй мой пирог. Он с мясом и морковкой. Вон какая ты щупленькая, дома не кормили, видать.

– Я не хочу.

– Аппетит во время еды приходит. Так же говорят, верно?! Морить себя голодом не стоит. От этого ты никому лучше не сделаешь, а себе навредишь.

– Ладно, чуть-чуть поем, – отвечаю невпопад, а сама вгрызаюсь в сочную мякоть, только в это мгновение понимая, что просто до безумия голодна.

С того времени, как узнала, что выхожу за Айдарова, я на нервах не особо и ела. Мысленно прощалась со своей привычной жизнью.

– Это просто божественно!

Проглатываю сдобу, уплетаю за обе щеки, чавкаю и в целом веду себя как дорвавшийся до еды ребенок, берусь за чашку, ручек нет и с непривычки ошпариваю подушечки пальцев о горячую керамику. Отдергиваю руку, дую и напарываюсь на добродушный взгляд женщины.

– Потерпи чуток. Этот напиток горячим не пьют. Есть целая культура чаепития.

– Расскажете?

– У нас высоко ценится терпение.  Это действительно добродетель, и умеющий ждать всегда вкусит самого лучшего.

Странные слова. В них чудится двойной смысл,  дожевываю последний кусок пирога и начинаю дуть на чай.

Рения смотрит на меня и мотает головой, словно осуждает мое нетерпение.

– Пить хочется! – бурчу недовольно и слышу звонкий смех пожилой женщины.

– Интересная ты, кыз. Может, у тебя и получится…

На мгновение лицо женщины становится задумчивым, а взгляд грустным.

– Что именно?

– Сама поймешь.

– Не люблю разгадывать ребусы.

– Жизнь из них состоит.

Набравшись смелости, задаю вопрос, который меня сильно беспокоит, как, впрочем, и таинственный варвар будоражит мое воображение.

– Расскажите мне о вашем хозяине. Кто он?

– Заинтересовал, смотрю, тебя Тургун.

– Интересное имя.

– В переводе означает “живучий”. И это полностью про Гуна. Предвосхищая твое любопытство, скажу, что знаю его достаточно давно.

– И вынесли общение с ним?! – шучу, забывая, что вообще-то я здесь в плену, а не на посиделках у добродушной соседки.

– Язык у тебя без костей. Нельзя так. Думай, а потом говори.

– Так и говорю, что думаю. Мне хватило пары часов, чтобы возненавидеть его до глубины души.

Вздыхает и смотрит с укором.

– Глупая ты, кыз. Не понимаешь ничего. Долго он щадить тебя не будет... 

– Рения.

Голос раздается так неожиданно, что вздрагиваю, чуть не расплескав содержимое чашки.

Женщина бросает осторожный взгляд на своего хозяина и беззвучно удаляется, словно получив мысленный приказ.

Вскакиваю со своего места. Монгол делает шаг ко мне. Нависает могучим изваянием, прокачанный, огромный, с небольшой бородкой, которая лишь придает хищнику еще большую неотразимость.

– Смотрю, ты уже в себя пришла. Бойкой стала.

Прикусываю губу, пока он рассматривает меня с головы до пят. Теплый свитер с широким воротом доходит до средины бедра, леггинсы и домашние туфли на мягкой подошве. 

Когда одевала это все, даже не думала, как выгляжу. А сейчас под острым взглядом раскосых глаз становится не по себе, щеки, наверное, у меня опять пылают.

– Ненавидишь, говоришь? – повторяет мои же слова и заставляет сглотнуть.

Наклоняется, а я жмурюсь, ожидая, что поцелует и лишит воздуха. Поднимает мое лицо за подбородок и заставляет смотреть в глаза палача.

– Не стоит шарахаться от меня. Принуждать ни к чему не буду, силой не возьму.

Цепенею от ужаса, от того черного всполоха, который рождается в его глазах и противоречит словам. 

– Ты так уверен?! 

Ухмыляется, полные губы раздвигаются в кривой усмешке.

– Ты сама придешь ко мне.

Отрицательно мотаю головой, прикусываю губы, выражая свое несогласие. Голос отнялся, и я не могу высказаться.

Сильные пальцы смыкаются на моих скулах, Монгол заставляет меня приблизиться к нему настолько близко, чтобы отчетливо увидеть на радужке желтоватые точки.

– Да, Алаайа.