Наваждение

Антон пробирался через танцующих, как ледокол, неспешно расталкивающий льдины. Мне оставалось скромненько следовать в кильватере. Пока мы шли через танцпол, я смотрел на двух девушек, зажигавших на сцене. Обе они были одеты в яркие оранжевые юбки, больше напоминающие широкий пояс, и коротенькие топики. На этом сходство заканчивалось. Одна из них была столь худа, что возникло желание пригласить ее за наш столик и покормить чем-нибудь высококалорийным. Вторая, напротив, отличалась округлостью форм и несколько излишней упитанностью. От созерцания танцовщиц меня отвлек чей-то локоть, врезавшийся в ребра. Я охнул, и воздух вылетел из моей груди, как из лопнувшей велосипедной шины. Вот так ходить среди людей, размахивающих конечностями. От боли на глаза навернулись слезы.

– Извините, – сказал владелец локтя, невысокий парень в синей рубашке с яркими разводами, – я вас не заметил.

Он еще что-то проговорил, но его слова потерялись среди музыкальных пассажей. Я мотнул головой: «Ничего, бывает», – и пошел дальше. Наш путь окончился рядом с туалетом. Нельзя сказать, что здесь было тихо, но, по крайней мере, не надо было кричать, чтобы собеседник тебя услышал. Антон достал сигарету и прикурил.

– Если ты пришел в клуб с девушками знакомиться, то коридорчик перед туалетом – самое лучшее место, чтобы жертву себе подобрать, – сказал он.

– Это еще почему?

– Так здесь весь товар лицом и прочими частями тела. Понимаешь, там, в полутьме, где только лазеры и стробоскопы, каждая вторая девушка может красоткой показаться. Здесь все гораздо сложнее. Света больше, иллюзий меньше. К тому же, – Антон ухмыльнулся, – любая женщина перед лицом естественных надобностей теряет изрядную часть пафоса и выпендрежа. Естественней они здесь, знаешь ли.

– Тебе виднее, ты у нас специалист по съему девушек. Теория забавная.

– Это не теория, это практика. А вообще, Макс, завидую я тебе, искренне завидую. Смотришь вокруг – и что не семейная пара, так сплошные проблемы. Хошь не хошь, а начинаешь верить, что фраза «Хорошее дело браком не назовут» не зря родилась. Ну, а ты другое дело. Я же вижу, что у вас с Ириной в глазах до сих пор любовь светится. Редкость это в наше время. Удивляют меня ваши отношения. В хорошем смысле удивляют.

– Я и сам порой удивляюсь. Вроде десять лет вместе, а Иришка мне с каждым днем все больше и больше нравится. Обычно ведь как бывает? Сначала страсть, бурные чувства, отношения достигают своего пика, потом начинается спад. У меня ведь до свадьбы не так уж мало романов было, но каждый раз чувства куда-то исчезали, и оставалось, в лучшем случае, нечто похожее на дружбу. Мне вообще кажется, что дружба между мужчиной и женщиной возможна, если только они бывшие любовники. Это так, к слову. Так вот, с Ириной все по-другому… Понимаешь, она удивительная девушка, и, чем дольше я с ней общаюсь, тем больше люблю. Наверное, мне фантастически повезло.

– Слушай, Макс, а ты не хочешь узнать, что такое настоящая клубная жизнь?

– Это как?

– Есть такие волшебные средства, чтобы сознание расширить.

– Ты мне чего, наркоту предлагаешь?

– Фу, какое некрасивое слово! У пиндосов все то, что ты назвал наркотой, на две группы делится: head-drug и body-drug. Лекарства для головы и для тела, другими словами. Body-drug – это реальная отрава. Героин, кокс, барбитураты и всякая такая гадость. Если хочешь подохнуть легко и ненавязчиво, то лучше способа еще не придумали. Я тебе предлагаю другое. Лекарство для головы. Это лишь способ посмотреть на мир другими глазами. Кстати, такое добро сейчас днем с огнем не сыщешь. Быдло хавает тяжелую наркоту и радуется жизни. Только некоторые любители психоделиками увлекаются, потому как они дают не тупой кайф, а нечто совершенно иное.

– Ты за свою голову не боишься? Кукушка не отлетит в дальние страны?

– Фигня это все. Каждый из нас немного сумасшедший. Безумие – оно есть и в тебе, и во мне. Что такое нормальный человек, а? Ты мне можешь объяснить? Химия только пробуждает то, что уже живет в тебе.

– Страшно мне что-то.

– Не боись, я не имею привычки друзьям плохое предлагать.

Мы зашли в туалет и заперлись изнутри. Я был уже достаточно пьян, чтобы заняться такой глупостью, как расширение сознания с помощью достижений подпольной фармации. Антон достал из кармана целлофановый пакетик, развернул его, выудил два кусочка бумаги и протянул один мне.

– Что это за дерьмо? – спросил я.

– Глотай что дают, не отравишься.

– Вечно ты меня во всякие авантюры втягиваешь.

– Скажи спасибо. Без меня твоя жизнь была бы серой и скучной.

Клочок промокашки, который практически ничего не весит. Неужели этого достаточно, чтобы в голове замкнуло и мозг начал работать в совершенно новом направлении? Я повертел бумажку в руках и сунул в рот. В детстве мне не раз доводилось глотать «счастливые» автобусные билетики. Ощущения оказались примерно такими же. Никакого вкуса, только маленький комочек, скользнувший по пищеводу.

– Признавайся, Антох, разводишь меня? Туалетную бумагу подсунул? Надеюсь, хоть не использованную?