Наваждение

Обычно в хорошую погоду она выходила покурить на площадку пожарной лестницы. Но на этот раз ее правая коленка была обмотана плоской грелкой с электрическим подогревом, и шнур был слишком коротким, чтобы выйти на площадку. Поэтому она сидела за кухонным столом, а точнее говоря, за небольшой столешницей, привинченной к стене. Для настоящего — даже совсем маленького — столика там не было места. Квартирка ее располагалась на чердаке, кроме кухни там была только скромных размеров комнатка в два окна с каждой стороны. У окна, выходившего на фасад, дребезжал старенький кондиционер.

Сразу за окном кухоньки росла голубая ель, на которой свило гнездо семейство дроздов, — Нэнси наблюдала за ними всю весну. Вряд ли можно представить, чтобы какие-нибудь другие существа могли трудиться с такой же самоотверженностью, как эти дрозды, когда вили себе гнездо и охраняли его, отбиваясь от постоянных нападений ворон. Но однажды гнездо оказалось пустым. Что случилось? Может, дроздов сдуло порывом ветра? Или все-таки заклевали вороны?

В то утро Нэнси увидела прилипший к оконному стеклу голубоватый кусочек скорлупки и чуть не разрыдалась. После этого весь день пошел насмарку. Сначала у нее не завелась машина. Потом очень долго не подходил автобус, и она согласилась на предложение какого-то пожилого и казавшегося совершенно неопасным мужчины подкинуть ее куда надо на машине. Мужчина постоянно переводил взгляд с дороги на ее коленки, и она решила, что предметом его интереса была лежавшая на коленях коробка с шоколадными конфетами. В конце концов, когда они остановились на светофоре, мужчина спросил ее:

— У вас что-то есть для меня?

— «Золотая жила», — ответила она. — Только, боюсь, это не для вас.

— Не хочешь ее раздвинуть?

— Что, простите? — ошарашенно спросила она.

Не дослушав, он сунул свою лапу между ее ляжками.

Нэнси пулей выскочила из машины и рысцой пробежала остаток пути, чтобы успеть к Энджи до того, как конфеты растают. И после всего, что ей пришлось вытерпеть, та еще отказалась их брать! Вдобавок ко всему из-за этой дурацкой пробежки у нее так свело ногу, что пришлось занять у Энджи денег на такси, иначе бы она не добралась домой.

Фрэнк спокойно воспринял новость о том, что она не сможет отработать свою смену, но Нэнси все равно чувствовала себя виноватой. В поисках утешения она решила позвонить Рону.

«Мне нужно сказать тебе пару слов» — оставила она сообщение на автоответчике.

С тех пор прошло уже восемь часов. Должно быть, он все еще возился в подвале.

Ее так и подмывало позвонить сестре Бренде и узнать, как себя чувствует малыш, которого та родила совсем недавно, но если Бренда спросит, как у нее дела с Роном, ей придется рассказать об этом, а Рон заставил ее поклясться жизнью матери, что она будет держать рот на замке. Он пока не позволял ей даже звонить в агентства по усыновлению.

— Как только начнешь всем болтать о своих планах, — говорил он ей, — все у тебя пойдет наперекосяк.

А ей-то всегда казалось, что это она суеверна!

Рон говорил ей, что хочет все делать постепенно, шаг за шагом, и прежде всего надо закончить ремонт комнаты в подвале. Хотя, по ее мнению, этим можно было бы заниматься в третью или четвертую очередь, но пойди попробуй ему это растолковать! Раньше он был отзывчивым и уступчивым, и вдруг — ни с того, ни с сего — стал упрямым и суеверным. Она, конечно, и с таким Роном останется — с новым Роном, который хочет, чтобы они вместе устроили свою жизнь. Ей просто надо как-то к этому приспособиться, вот и все.

И еще одна черта, присущая прежнему Рону… Раньше все его внимание сосредотачивалось на работе. А теперь все его мысли занимает девочка, которую он вообще еще даже не видел. Ему кажется, что кто-то ее обижает, и такая его забота трогает ее чуть не до слез. Но она чувствует — и уже говорила ему об этом, — что пришло время звонить в агентство по защите детей.

— Тебе даже не придется называть им свое имя, — заметила она.

Рон нахмурил брови. Ей показалось, что он над этим задумался.

— Многие дети оказываются в трудных ситуациях, — продолжала она. — Поэтому удочерить кого-то — значит сделать доброе дело, правда? Потому что тогда хоть одна девочка сможет жить спокойно, окруженная любовью. Разве я не права?

Он приободрился:

— Думаешь, ей комната понравится?

— Да, конечно!

Она еле сдержалась от того, чтобы снова сказать ему: лучше было бы оборудовать для девочки одну из спален наверху. Ну ничего, ему скажут об этом люди из агентства по усыновлению. А если они этого не сделают, сделает сама девочка.