Наваждение

Собственное мастерство ограждало Улуара от наваждения, но он видел призрачные очертания того, что его спутники восприняли как реальность, – баррикаду, возведенную из бочек, козлов для пилки дров, мешков и тюков. Она на глазах расплывалась клубами тумана, но в остальном напоминала самое обычное заграждение, какое разъяренные горожане могли устроить на скорую руку за час-другой. Но горожан не было видно – за полночь на Набережном рынке царило безлюдье, – да и кому могло прийти в голову преграждать путь карете? Лишь Улуар понимал, что это обман, но даже он не сразу постиг его смысл.

Не восприимчивые к наваждениям лошади беспокойно били копытами. Народогвардейцы злились и проклинали все на свете, Улуар ждал и всматривался. Он увидел, как от туманного облака оторвался клок, сгустился и принял облик невысокой тонкой фигуры – седого, хрупкого на вид старика в очках. Лицо его было незнакомо Улуару, но наваждение, вне всякого сомнения, исходило именно от него; незнакомец буквально излучал осязаемые волны чародейного могущества. Улуар подивился, как это его спутники ничего не видят. Правда, в их теперешнем состоянии им было не до наблюдений: на глазах у них внезапно оказались призрачные повязки, во рту – мнимые кляпы, а на руках и лодыжках – просвечивающие оковы. Народогвардейцы остервенело И бестолково крутились, пытались освободиться от несуществующих пут и повязок, издавая при этом судорожное глухое мычание. Поистине впечатляющая картина. Чтобы сотворить наваждение, способное противостоять физическому сопротивлению, требовалось совершенное чародейное искусство. Неизвестный мастер, кто бы он ни был, не только справился с этим; он одновременно удерживал под контролем сознание пятерых народогвардейцев. Улуар дивился и восхищался.

Незнакомец спокойно подошел к карете, открыл дверцу, заглянул и робко осведомился, словно спрашивая дорогу:

– Мастер Улуар Валёр?

У него оказался приятный, немного неуверенный голос с характерным для Возвышенных произношением. Растерявшийся Улуар молча кивнул.

– Не окажете ли любезность прогуляться со мною, молодой человек?

Улуар ошарашенно уставился на него.

– С вашего позволения, прошу сюда. – Незнакомец, не обращая внимания на извивающихся конвойных, подался вперед, взял пленника за руку и вытянул из кареты.

Улуар оказался на Набережном рынке. Его либо освободили, либо похитили – что именно, он и сам не понимал, да это и не имело значения. Он вконец растерялся. Немного кружилась голова, ноги стали как ватные, его слегка покачивало. На миг он утратил сопротивляемость к наваждению, и ему показалось, будто карета остановилась перед высокой неприступной баррикадой, а пять народогвардейцев и впрямь закованы в железо. Пока он пялился, таинственный чародей что-то шепнул, и все четыре больших колеса кареты подломились одно за другим – великолепное по своей тонкости наваждение, сопровождаемое звуковыми эффектами, работа великого мастера. Испуганные конвойные разразились сдавленными криками.

– Теперь, полагаю, они не скоро очнутся и пустятся в погоню, – безмятежно заметил незнакомец. – Прошу, друг мой.

«Но наваждение мгновенно исчезнет с уходом создателя. Как только незнакомец удалится, народогвардейцы сразу поймут, что их обманули». Тот, должно быть, почувствовал опасения Улуара и поспешил его успокоить:

– После нашего ухода чары будут действовать не менее четырех минут, а то и все девять. Фиакр ждет нас в неполных пяти минутах ходьбы. Не правда ли, замечательно?

Всему этому могло быть только одно объяснение.

– Община Божениль? – высказал догадку Улуар.

– Совершенно верно. Ах, какие приятные воспоминания! Жаль, у нас нет времени посидеть, выпить сидра и поболтать о былом. Ну, как-нибудь в другой раз. Идемте, друг мой. Вот сюда.

Улуар Валёр безвольно последовал во мрак за своим спасителем.

* * *