Наваждение

Эвелин поджала губы, ее взбесил его небрежный тон. Словно он заказывает обед на дом. Ему неважно, что они совершенно посторонние люди. Неважно, что речь идет не о поездке в соседний городок. Неважно, что у нее есть дела и на работе, и дома. Все это совершенно неважно. Раз ему так удобно, она должна ехать.

Если бы Эвелин действительно не переживала за Конни, она просто рассмеялась бы в лицо этому самоуверенному типу.

— Мисс Флауэр, пожалуйста. — И снова улыбка, вызвавшая в душе Эвелин смутное волнение, появилась на его лице.

Эвелин замерла. Великолепно. Теперь он пустил в ход тяжелую артиллерию — неотразимое обаяние. Жаль только, что ему не известно: против подобных чар у нее есть иммунитет. Такой шарм обычно действует на женщин как наркотик, и не менее разрушительно. Мать Эвелин убедилась в этом много лет назад, а Дженнифер — совсем недавно.

Квентин продолжал улыбаться.

— Конни хочет, чтобы вы приехали. Ведь вы же и так собирались в отпуск, верно? А в это время года в наших местах очень красиво. Вы бывали когда-нибудь в Вермонте? Лучший способ отдохнуть — смена обстановки.

Эвелин рассердилась. Откуда он узнал, что она собирается в отпуск? Ей вообще не следует уходить в отпуск в этом году. Пока Эвелин помогала Дженнифер оправиться от удара судьбы, она совсем забросила свое дело — небольшое рекламное агентство, доставшееся ей в наследство от отца. А скоро День всех святых, День благодарения, не успеешь оглянуться как наступит Рождество, самое горячее время для рекламных агентств.

Но Эвелин так устала, так изнервничалась из-за сестры, что все же решила пару недель отдохнуть. Но откуда об этом узнал Квентин?

— Ваша секретарша, — мягко ответил он на незаданный вопрос.

Эвелин чуть не застонала. Видимо, у Доры никакого иммунитета против мужского обаяния нет.

— Я прошу вас приехать всего на пару недель, — сказал Квентин. — Конни действительно нужна помощь. А у меня сейчас самая горячая пора, я не смогу уделить ей должного внимания. Боюсь, она способна наделать глупостей.

— Вот как? — сверкнула глазами Эвелин. Глупостей! И какой снисходительный тон! Этот человек явно видит в Конни только досадную помеху.

Честно говоря, бывали минуты, когда сама Эвелин вконец теряла с Конни терпение. Но она старалась не показывать виду и вести себя с кузиной по-доброму. У Конни была нелегкая жизнь.

— О каких именно глупостях вы говорите, мистер Блейн? По этой фразе я могу судить только о вашем отношении к Конни, но не о ее душевном состоянии, не так ли?

— Разве? Я имел в виду совсем другое. Конни часто плачет, — начал перечислять он, — она никуда не выходит, днем спит, по ночам бродит. Думаю, она принимает снотворное, хотя одному Богу известно, где она достает лекарства. — Вид у Квентина был хмурый. — Это может быть опасно для ребенка. Меня это серьезно беспокоит. Но Конни не желает быть со мной откровенной.

Эвелин насторожилась, почувствовав, что дело действительно серьезное. У Конни было тяжелое детство, в одиннадцать лет она потеряла мать и постоянно конфликтовала со своим отцом. Она четырежды убегала из дому, сменила несколько школ, без конца меняла подруг. Когда умер ее отец, Конни, не сказав никому ни слова, уехала в Южную Дакоту, где и познакомилась с Талбертом Блейном. Он привез ее в Эдамант, штат Вермонт, в дом Блейнов. Эвелин надеялась тогда, что сестра наконец-то остепенится и у нее наладится нормальная жизнь. Но Талберт погиб, и Конни опять осталась одна.

— Она больна? — с растущим волнением спросила Эвелин. Перечисленные Квентином симптомы указывали на возможность депрессии. — Она плохо выглядит?

— Нет. Может, чуть-чуть. Я не уверен. — По тону Квентина было ясно, что он не придает особого значения подобным пустякам. Неудивительно, что Конни чувствует себя неуютно в его доме.

— Может, вам стоит присмотреться к родственнице получше, мистер Блейн.

— Я уже сказал, что все равно не могу найти с ней общего языка. Мне сложно ее понять…

— В ее поведении нет ничего странного. С беременными такое случается, особенно если учесть, что во время беременности она потеряла мужа, — сказала Эвелин, пустив в ход всю свою выдержку. Этому человеку наплевать на Конни. Он просто пытается спихнуть обязанности сиделки на кого-то другого. — Вы должны были справиться с проблемой сами, не вызывая подкрепления. Ведь речь идет о молодой, неопытной женщине, на долю которой выпало столько испытаний. Такое впечатление, что вы боитесь ее? Для этого нет причин.

— Вы так думаете? — Голос Квентина дрогнул. Он подался вперед. — Что ж, тогда как вам понравится еще одна новость…

В это мгновение в бар вбежала взволнованная Дженнифер и бросилась к Эвелин.

— Детка! — Забыв о Квентине, Эвелин вскочила и протянула к сестре руки.

Дженнифер разрыдалась у Эвелин на плече.

— Эвелин, он натравил на меня своего адвоката, — произнесла она сквозь слезы. — Он пытался обвинить меня во лжи, а я… я… — Дальше ее слова трудно было понять.