Наваждение

Команда юристов «Хайленд» работала с молниеносной быстротой и активностью прошедшей хорошую выучку армии. В течение двух дней после прерванного собрания акционеров федеральному судье в Рэйли была направлена петиция с просьбой аннулировать полномочия, подписанные покойным Уильямом Хайлендом на имя Николетты Сандеман. В ней требовалось сделать это немедленно, чтобы воспрепятствовать тяжкому ущербу для деятельности «Хайленд Тобакко».

Как и опасалась Ники, средства массовой информации обрели свой «звездный час» после этой новости и ошеломляющего развития ее «крестового похода» против «Хайленд Тобакко». Неожиданно оказалось, что ее личная история для многих значительно интереснее ее филантропических устремлений.

Репортеры осаждали ее в поисках пикантных подробностей, чтобы облечь в плоть и кровь историю незаконнорожденного ребенка, ищущего признания одной из самых богатых и известных семей Америки. Копаясь в прошлом Ники, они неожиданно натолкнулись на такую «золотую жилу», как до сих пор не раскрытое убийство Гейбриэл Сандеман. Оказавшись лицом к лицу с репортерами, которые всячески обсуждали эту мрачную тайну, Ники с трудом удерживалась от побуждения высказать, что за это преступление несет ответственность X. Д. Хайленд. В конце концов доказательств нет, и такое обвинение побудило бы всех считать, что она совсем растерялась. Но покоя своим молчанием она не купила. Когда она отказалась как-либо прокомментировать убийство, репортеры запрудили улицы Виллоу Кросс, интервьюировали старожилов, а некоторые из них припомнили — или сделали вид, что припомнили — покойную Гейбриэл Сандеман, как нездешнего происхождения «штучку», о которой ходили слухи, что она вела беспутную жизнь, занималась скверными делами, прежде чем «плохо кончила».

Одна предприимчивая телевизионная ищейка копала даже глубже других. Открыв, что Элл Сандеман и сама была незаконнорожденной дочерью французской олимпийской медалистки Моники Веро, раздула этот факт в статью о незаконнорожденных детях «богатых и знаменитых». И в этой связи рассуждали о том, сумеет ли Ники избежать такой же судьбы: иметь собственного незаконнорожденного ребенка.

Чувствуя, что падает духом от разрастающегося скандала, Ники забаррикадировалась в своем коттедже. Уилл, уехавший в Калифорнию для участия в специальной телевизионной дискуссии, позвонил, предложив немедленно вернуться, чтобы: обеспечить ей поддержку. Но она была настроена держать его подальше от себя. Она чувствовала, что его карьера может пострадать, если его свяжут с ней «любовным интересом».

Однако без предупреждения явился Алексей. Не обращая внимания на фотографов и операторов телевидения, разбивших лагерь у подъездной дороги к ее дому, он прошел мимо них, выйдя из своей машины, позволив сфотографировать его на пороге дома с чемоданом, вынутым из багажника.

— Выходи за меня замуж прямо сейчас, — заявил он Ники, сразу после того как она поздоровалась с ним. — Нет никакой необходимости подвергать себя всей этой нервотрепке. Тебе ничего не нужно от Хайлендов, Ники. Если ты хочешь получить новое имя, возьми мое! Брось Виллоу Кросс и возвращайся со мной в Балтимор.

— Я не могу оставить Виллоу Кросс. Во всяком случае, не теперь. Не из-за того, что некоторые люди говорят обо мне. И не из-за того, что они пытаются заставить меня чувствовать себя тварью. Я должна была бы уже привыкнуть к этому, — добавила она грустно, — но не могу. Мне так же плохо сейчас, как в детстве.

— Но почему тогда ты не откажешься от этого сражения? До сих пор ты остаешься единственной пострадавшей, и я не хочу видеть тебя…

— У меня нет выбора! — горячо возразила она. — Неужели ты этого не понимаешь, Алексей! И я не обрету себя, пока все не завершится! Мне нужны не деньги Хайлендов, Алексей! И не их имя! Я сражаюсь за себя, можешь ты это понять?

Он надолго замолчал, словно услышал нечто большее, чем слова Ники, словно наконец услышал то, что всегда отказывался слышать..

— Если все эти истории беспокоят тебя, — мягко сказала Ники, — если ты чувствуешь, что они могут каким-то образом повредить твоей карьере, может быть, для тебя будет лучше вернуться в Балтимор. Я пойму тебя, Алексей, в самом деле пойму.

Гримаса боли исказила лицо Алексея.

— Я однажды обещал, что не оставлю тебя, Ники. Значит, если ты идешь до конца, то я останусь здесь, пока все это не завершится.

Ники верила, что место в правлении «Хайленд» каким-то образом легализует ее происхождение и упрочит репутацию. А теперь, похоже, ей придется вести эту битву в зале суда — и снова появилась опасность, как писали газеты, что в глазах мира она как бы не существует официально.

Несмотря на все сплетни и злословие, она была готова пойти на такой риск. Ее лишь беспокоило, что она не видела Уилла и ничего не слышала о нем с тех пор, как Алексей появился в Виллоу Кросс. Видимо, он поверил всему, что говорили о Ники, даже не дав ей возможность объясниться.