Наваждение

После обеда они вышли погулять по городу. Все та же беспечная публика, все те же солнце, море, прекрасный любимый город. Но на душе у Риты было как-то не очень спокойно. В ее пока что правильную модель жизни не очень укладывались отношения Вахтанга и Арины. Она старалась не думать об этом. В конце концов, они взрослые люди, чужие люди, какое ей дело до того, что происходит в жизни совсем чужих людей? Она не имеет права никого осуждать. Тем более что и ее наверняка кто-то осуждает… Вспомнить хоть коллег, этих двух мелких пакостниц, из-за которых ей пришлось лететь самолетом и испытать такой ужас… Ой, нет, вот об этом точно не надо думать. По крайней мере, не сейчас, когда рядом с ней был Сандро. Когда они вот так, взявшись за руки, бродили вдоль кромки моря. Когда осталось несколько часов до расставания. Когда завтра она сядет в поезд и снова не будет знать, увидит ли она его еще хоть раз.

Завтра наступило как-то очень быстро. Гораздо быстрее, чем она ожидала. Обычная суета перед дорогой, покупка подарков и сувениров, суматошные сборы. Сандро выглядел хмурым, провожая ее на поезд, – до последнего надеялся, что уговорит лететь самолетом: это же безопаснее, быстрее, да и в Москве Марико с Васо были бы рады ее принять. Рита вспоминала свой полет сюда, эту проклятую турбулентность, заново переживала страх и стояла на своем: только поезд!

– Дай сразу телеграмму, как приедешь, – попросил Сандро. – Мне всегда тревожно, когда ты уезжаешь. И будь осторожна в дороге. Никуда не выходи.

Рита по привычке хотела сказать, что она уже большая девочка, сама все знает, да и ездила всюду не один раз. Но вспомнила Марико и засмеялась:

– Слушаю и повинуюсь, мой царь.

Сандро обнял ее, забормотал в макушку что-то по-грузински, потом отстранился и почему-то с вопросительной интонацией сказал:

– До встречи, да?

Поезд медленно тронулся. Поплыл перрон. Сандро сделал несколько шагов, не отрывая взгляда от ее окна, потом остановился. Уплывал вместе с перроном, с вокзальными огнями, с городом, с морем. Рита ненавидела эти минуты расставания. Потом она привыкнет к тому, что близкий тебе человек остался где-то там, за поворотом. Но это будет потом, пусть даже и скоро. А сейчас на душе пустота и просто невыносимая тоска. Сейчас Рита училась тому, как пережить, перетерпеть эти минуты. И полоски моря не видно – уже темно. От этого тоже было тоскливо.

В купе она оказалась одна, такое чудо. Можно было немного передохнуть и подумать о том, что же изменилось в их с Сандро отношениях. Рита никогда не верила в знаки, в какие-то знамения, приметы или предвестники событий. Может быть, она их просто не замечала. Сейчас она нечаянно вспоминала, что же предшествовало этой поездке. Пропавший билет. Может быть, это был первый намек судьбы на то, что не надо было ехать? Потом жуткая тряска в самолете. Тоже знак? А незваные гости в доме ночью?! Это оказалось страшнее какой-то там турбулентности. Она снова и снова переживала свои страхи и неприятности, понимала, что они так или иначе связаны с Сандро, и наконец задала себе вопрос: хотела бы она навсегда расстаться с Сандро сейчас? И со смутным чувством вины себе же ответила: нет. Ради встречи с ним она готова опять все это пережить. Наваждение какое-то. Они расстались всего час назад, а она уже скучала без него. А если прямо сейчас расстаться насовсем, без надежды хоть когда-нибудь увидеться опять, без заранее назначенных встреч… Даже думать об этом было невозможно. И вдруг поймала себя на мысли: они все равно расстанутся когда-нибудь. Это было даже не предчувствие, а твердая уверенность. Страха не было, чувства обреченности не было, даже тоски не было. Была печаль и какое-то смирение: судьба уже все решила, с судьбой не поспоришь. Собралась было поплакать, но внезапно уснула. Когда проснулась, то поняла, что и море, и Сандро, и Сочи остались где-то далеко, не просто за много километров, а будто в другой жизни. С ней всегда так было: возвращаясь из какой-то дальней поездки, она будто попадала из одной жизни в другую. Вот только что была где-то там, далеко, жила совсем другой жизнью, мысли тоже были другие, и интересы, и сама она была какой-то другой. Вот она снова дома – и вроде как и не было ничего, и она прежняя, живет привычной жизнью, и ничего не меняется. Или все же что-то меняется? Она – меняется? Становится хоть немного другой? Ну да, остаются воспоминания, но Рита старалась загнать их поглубже, чтобы не мешали в ее обычной, привычной, размеренной жизни. А подаренные духи, ее первые дорогие настоящие французские духи, надо спрятать подальше, чтобы не напоминали…

Дома Риту встретил холод на улице и суета на работе. Март в средней полосе еще совсем зимний месяц. А там уже розы цветут…

На работе дамы тут же стали жадно интересоваться, как она съездила на этот раз. Рита ограничивалась рассказом о погоде, природе и цветущих розах. Интерес к ее личной жизни как-то постепенно угас, жизнь вошла в привычную колею.