Наваждение

Слово «импотент» почему-то покоробило Валентина, и он почувствовал себя униженным. В его глазах снова застыли слезы, а сердце заколотилось внутри, набирая темп. Казалось, что в квартире сильно душно и нечем дышать. Валентин поправил воротник, вглядываясь в спальню.

– А Вы с ним вообще не спите? Или хоть иногда? – спросил чей-то грубый мужской голос.

– Вообще уже не спим. У него и раньше-то, в молодости, с этим тяжело было.

– А что с ним?

– Тестостерона мало. Так вроде он говорил.

– Да уж, бедный мужик. Так вот импотентами, наверно, и становятся.

– В его случае – рождаются! – поставила заключительную точку жена.

Валентин выбежал на улицу. Он напряжения кружилась голова, а взгляд помутился. Все вокруг теряло очертания. Казалось, вот-вот и он упадет. С трудом он добрался до машины.

«Вот сука, я ведь все для нее: квартира, машина, деньги! А она любовников водит домой. Импотентом меня называет! Неужели этот секс им так важен?» – кусал он от обиды свой кулак.

Затем он завел мотор и поехал в сторону области – куда и зачем, он не знал. Ему хотелось побыть одному. Осмыслить свою жизнь. Понять, где он допустил ошибки. А главное – как теперь жить? И стоит ли ему меняться или оставить все как есть. Может быть, есть женщины, которым не нужен секс и они холодны, так же, как и он. А, может быть, ему пролечиться и поднять этот злосчастный тестостерон. Как быть? Он не знал. А лишь гнал по дороге не пойми куда, пока не начался дождь. А вернее – ливень.

Он молча сидел в своей машине и курил сигареты, одну за одной. Тучи постепенно рассеялись, и на небе появились первые лучи солнца. Дождь ослабевал. Валентин завел мотор и тронулся вперед. Спидометр вновь стал отсчитывать километры. За окном мелькали зеленые кроны деревьев.

«Или со мной что-то не то, или с ней? Как теперь понять?» – думал он, а по его лицу ручьями стекали слезы. Но это были не слезы обиды, а скорее – растерянности. Он не знал, как дальше строить жизнь, не знал, кто может дать ответ на его вопросы, которых у него накопилась целая куча.

На обочине дороги стояла молодая симпатичная девушка. В одной руке она держала хрупкий дешевый зонт, в другой – тлеющую сигарету. Лицо девушки казалось одиноким и печальным. А главное – каким-то отстраненным и потерянным. Валентин вдруг почувствовал, что ей так же плохо, как и ему. И что, возможно, эта девушка и есть та, кто ему сейчас нужен. Что она поможет ему разобраться в себе. Что она – его лучший друг. Он повеселел, и решил ее подвезти. Остановившись в полуметре от девушки, он открыл правое окно и прокричал:

– Вам куда надо?

Девушка опустила зонт и, наклонившись к стеклу, спросила:

– Минетик не желаете?

– Чего?! – не понял Валентин.

– Минетик, говорю, не желаете? – спросила она и затянулась, выпустив дым тонкой струйкой.

Валентин сконфузился и, задумавшись, спросил:

– А это где? Покажете, если что, на карте? – и он улыбнулся ей: открыто и доверчиво.

– Вот мудак…, – прошипела девушка в сторону и отошла на обочину, – юморист бл*дь!

Валентин понял: он спросил что-то очень неуместное и глупое. А главное, он вдруг осознал – проблема в нем, а не в них – жене и незнакомке с обочины. Он развернулся и поехал обратно в город. Добравшись по первой платной клиники, он записался на прием к урологу. Немолодой толстый мужчина, в старых советских очках, спросил его:

– Жалобы есть?!

– Есть! – уверенно ответил Валентин.

– На что? – вяло продолжал доктор и открыл свою тетрадь.

– На все! Дайте мне что-нибудь для тестостерона и побольше!

– Что ж, это можно….

Валентин так и живет со своей женой. Год назад у них родилась вторая дочка. Но, поговаривают, что Валентина это не устраивает – он все ждет своего наследника.

Антиквар

Он подошел к зеркалу и внимательно осмотрел свое лицо. Грубые морщины, желтая сухая кожа, уставший взгляд и короткие русые волосы. Вот, пожалуй, и все, что он видел перед собой.

«Призрак, а не человек», – мелькнуло в его голове.

Затем он провел правой рукой по грубой щетине и на мгновение призадумался. В памяти опять всплыл горящий БТР, крики, затем тишина и халаты. Много белых халатов. А после – раненые. Они лежали повсюду, их крики доносились со всех сторон. Еще он вспомнил грубый прокуренный голос доктора, испуганное молодое лицо совсем еще юной медсестры, сжимающей в руках шприц, и яркие слепящие лучи солнца, проникающие в полевую палатку сквозь небольшое отверстие в стене. Ему очень хотелось пить, но воды почему-то не давали. Он хотел что-то сказать доктору, но изо рта вырвался лишь тихий сухой хрип и его никто не услышал. Затем опять наступила тишина, от которой стало страшно. Захотелось хоть кого-нибудь слышать. Он понимал, что кто-то там снаружи борется за его жизнь. И ему надо держаться за те немногие голоса, что он слышит, держаться за эту единственную ниточку, связывающую его с жизнью.