Наваждение

Ему стоило собираться и ехать в офис. Сегодня предстояло слишком много встреч и, как обычно, чрезмерное количество «нерешаемых» проблем, по мнению его помощников. Не так и просто было сохранить то, что Дима создавал не один год, находясь за решеткой. И многие его проекты либо отобрали, либо они пришли в упадок, принося мало дохода. Хорошо, конечно, что удалось сохранить большую часть денег на счетах, оформленных на подставных лиц, а потому, вроде как не обнаруженных при судебном разбирательстве. Хотя тут больше сыграло то, что они с Казаком вовремя подсуетились и решили эти вопросы с кем следует. Разумеется, за проценты. Но не в этом суть. Главное, сейчас Калиненко не бедствовал. Но его не устраивал этот уровень. А потому приходилось с утра до ночи просматривать отчетность и оценивать перспективность подыхающих предприятий с помощью бухгалтера (Калиненко закончил экономический, вернувшись из армии, правда заочно и об этом знали немногие, однако за эти годы многое поменялось и в экономических течениях государства, так что правильнее было подстраховаться).

Конечно, Казак тоже не просто так восемь лет гулял, что мог, он тянул, например, их салоны по продаже автомобилей. Тут все работало четко и приносило стабильный, хороший доход все годы, с поправкой на общее состояние экономики и покупательскую способность населения. А вот гостиница зачахла, превратившись больше в бар-бильярдную. Дима подумывал отдать этот объект Куперу. Друг разбирался в этом бизнесе лучше, да и после того, как его в прошлом прижали, отобрав один бар, вряд ли откажется от такого предложения. Еще хорошо поднялась одна IT-компания, которой Дмитрий крепко помог когда-то начать. И парни с готовностью и без споров выплачивали все это время процент. Да и Казак их прикрывал, если что.

Заглохла и сеть небольших продуктовых магазинов по районам. Надо было с ней определяться. И еще куча дел по мелочи, которые он точно не решит сегодня. А еще и их вопрос с Калетником, и нюансы по Мартыненко, который сейчас хоть и сидел в следственном изоляторе, вместе с большей частью своих помощников, а все равно пытался на кое-какие моменты влиять и вставлять им палки в колеса, падла. В общем, было чем заняться.

И Дмитрий знал, что еще минут пять-десять, и он таки отставит чашку, возьмет пальто и пиджак, и поедет. Но пока он стоял у окна, отодвинув все эти вопросы и проблемы подальше, пил кофе, и наблюдал за тем, как Лиза во дворе играла со своей дворнягой.

Забавно. Было заметно, что ей это непривычно, да и сложно казалось назвать Лизу заядлой собачницей, о чем Дмитрий не раз ей говорил, наблюдая, как после вот таких вот игр, или даже просто погладив свою Жучку, Лиза вытирает руки влажными салфетками. А она всегда смущалась и даже вроде терялась немного.

«Привычка, вбитая с детства. Руки должны быть чистыми», - пожимая плечами, оправдывалась Лиза с улыбкой, он же хмыкал. Хотя, теперь, немного ближе узнав мать Лизы, пусть и заочно, многое становилось понятней. Особенно в том ее поведение, восьмилетней давности.

И вот тут Дмитрий подбирался к корню своих размышлений за последние недели: он допустил ошибку. Глобальную. Предвидел ее, вроде бы исключил. И осознал, что все равно где-то упустил решающий фактор. Вопрос состоял в том: касалось ли это только Лизы? Пока все указывало на то, что «да», в остальном он продумал и просчитал, действуя без осечек. А с ней прокололся.

Калиненко не знал эту женщину, заливающуюся смехом при игре в мяч с дворнягой. Понятия не имел – кто она и как оказалась в его постели. Не мог предугадать, что она сделает или ответит в следующий момент. Однако, все больше убеждался, что считает этот промах – своей удачей.

Была ли она такой восемь лет назад? Дмитрий понятия не имел. И если ответ положительный – он не понимал, как мог проворонить такое? Как мог позволить ей существовать на краю его интересов, только в качестве сексуального объекта, упустив все иное? Все равно что качественным, дорогим виски лишь сдобрить вкус кофе, а остальную бутылку спрятать в шкаф и забыть.

Да, вероятно, это имело значение: то, что тогда он не видел в своей Потеряшке ничего, кроме аппетитной фигуры и готовности удовлетворить любое его желание. Он в принципе в то время не удосужился разобраться в личности Елизаветы. Хотя, Калиненко допускал и то, что она была иной. Моложе. Проще.

Сейчас же, словно в том самом хорошем виски, в ней обозначились нюансы. Появились грани, которых не ощущалось раньше. И она «била в голову», мягко, но точно. Совсем как дорогой алкоголь. С ним такое случилось впервые. Если не брать в расчет ту самую увлеченность Потеряшкой. Хотя эти два отношения к одной женщине даже сравнивать казалось странным, настолько Лиза теперь вела себя иначе.